Воспоминания о блокаде

Моя семья была такова:

Бабушка Лосева Анна Ивановна.

Дед – Лосев Георгий Дмитриевич. Работал на Обуховском заводе

Кока – Лосева Татьяна Георгиевна. Работала помощником машиниста, потом диспетчером, Красный треугольник.

Мама – Лосева Мария Георгиевна.

Папа – Медведев Иван Семёнович. Служил на корабле «Грозящий» старшиной.

Дедушка работал на Обуховском заводе, кока на вагоноремонтном заводе им. Кагановича, мама на Красном треугольнике.

В 1941 году началась война и детей стали эвакуировать. Хотели и меня отправить и с вещами привезли на Московский вокзал. Вдруг пришла весть о том, что отправленный перед нами эшелон с детьми разбит. Узнав об этом, дед выругался и сказал, что умирать и жить будем вместе. Так меня не стали никуда отправлять и привезли домой. Потом начались страшные дни блокады. Уже в декабре 1941 года наш деревянный дом сломали на дрова и переселили в каменный дом №22 (дом 2х-этажный) в кв. 3, находящуюся на 1 ом этаже. Квартира была холодной и сырой.

У нас в то время квартировали военные. Немцы бомбили и обстреливали Ленинград. С папой помню две встречи. Встреча первая. Пряталась от него под кровать и смеялась, а папа меня вытаскивал, а потом брал на руки. Вторая. Пришёл в увольнение, я обрадовалась, он взял на руки и подкидывал вверх.

Папа подавал рапорта, с просьбой отправить на южный фронт. Выдержка из письма папы от 31/VII-42 года: «как мне хочется попасть туда, где сейчас происходят решающие сражения за наш советский юг и Кавказ, но сейчас я пока нужен на корабле, так мне отвечают, но зимой, когда залив встанет и покроется льдом, обязательно добьюсь, чтоб меня списали на сушу. В случае опасности, ты же знаешь меня, то я не спасую и не отвернусь, а как раз буду там, где самое опасное и горячее дело». Папа добился перевода на «Невский пятачок» и погиб там, в Московской Дубровке 22 сентября 1943 года. Я стараюсь найти место его захоронения, но ещё, к сожалению, не нашла пока.

Теперь о том, что помню о блокаде.

Помню, что всегда завидовала деду, потому что ему больше всех наливали похлёбки, и всегда спрашивала «почему дедушке наливают больше всех, а мне меньше?» Двоюродный брат Вова и родная сестра Валя умерли в блокаду. Валя умерла от истощения и воспаления лёгких.

Помню, как мы с бабушкой ходили к дедушке в школу (во время войны это был госпиталь). У него была водянка. Он впадал в забытьё и бредил. Бред был о еде и хлебе, якобы у него украл сосед по палате. Бабушка успокаивала дедушкиного соседа и просила его успокоиться, говорила, что она знает, что у дедушки ничего нет. Напротив нашего дома были 2-х этажные ясли и немцы довольно часто их бомбили, но в здание не попадали, и вот помню, в один из летних дней я вышла погулять с тряпичной куклой, и вдруг немец опять сбросил две бомбы на ясли (так говорили, я не знаю). Не помню, как я прижалась, или прижало, взрывной волной. Взрослые спохватились, и стали искать меня. Нашли у стены дома, меня испуганную, прижатую к стене. Армейский врач меня осмотрел и сказал, что меня сильно контузило.

Ещё помню, что меня дядя (офицер) угостил кусочком сахара. Я была, наверно, жадной девочкой и спрятала кусочек подаренного сахара под стол. И вот как-то раз мы с бабушкой остались дома одни. А бабушка сидит и говорит: «очень хочется попить чайку с сахаром, а ты хочешь?» Я ей ответила: « сейчас», слезла с табуретки и полезла за кусочком сахара. Это было в сентябре 1943 года. И в этот момент на наш дом упала бомба, и половина бомбы взорвалась у нас на кухне (где мы жили). Вторая половина (бомба была начинена не взрывчатым веществом) прошла в подвал. Помню, что в этот момент стояла на четвереньках, помню весь этот ужас: пыль, огонь, всё во взвешенном состоянии, я испугалась так сильно, что не было сил кричать. Бабушка не растерялась и вытащила меня из этого ада, вытащила из кирпичей и обломков, вытащила в прихожую, дотащила меня до дверей, а потом уже военные и соседи выломали двери и вытащили нас на площадку. Бабушка сразу поседела, а меня вымыли и одели во всё чистое (дали соседи). Квартира была полностью разрушена, а военного, что жил у нас (он был офицер) и сидел в это время за столом, убило. На него упала стена. Кока за 15 минут до взрыва ушла к подруге, но её не оказалось дома, и быстро вернулась. Она говорила, что иду обратно и думаю, что это мама светомаскировку не соблюдает. Свет горит. Подошла ближе, вижу - квартиры нет. В углу на стене, между окном и дверью в углу висели иконы Спасителя и Пресвятой Богородицы, именуемая «Всех скорбящих Радость». Иконы висели на стене. Они не упали, но осколки их повредили. Иконы до сих пор в доме.

В результате у нас ни карточек, ни вещей, ни мебели, ни крыши над головой. Нам выдали справку, что квартира разбита и не пригодна к жилью. Люди нам помогли: одни нас приютили, кто- то принёс от карточек «талоны», кто посуду. Спасибо им. Квартиру нашу потом восстановили и мы жили в ней до 1978 года, а потом нас расселили.