Материалы


История Церкви. Иерей Андрей Панков

Лекции по истории Церкви

Иерей Андрей Панков


Лекции прочитаны в храме
Успения Пресвятой Богородицы
в 2003- 2004 гг.


Начало Церкви.

Начало истории Церкви – Вознесение Иисуса Христа и Пятидесятница, в которую произошло сошествие Святого Духа на будущих Апостолов. Простые рыбаки превратились в безстрашных проповедников, несущих всему миру весть о том, что приблизилось Царствие Небесное, что открылась возможность спасения для человеков. «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин.21:21) напутствовал Своих учеников Господь. Завершилась ветхозаветная история; завершилась исполнением пророчества, данного Господом Израилю, о рождении Церкви именно в Иерусалиме. О первых годах жизни Церкви Христовой мы узнаем из книги Деяний Апостольских, написанной святым Апостолом Лукой.
В начале своего существования христианство воспринималось как еще одна секта внутри иудейства, что и помогло ей выжить, укрепиться и умножить свои ряды – в том числе и за счет эллинов – во многом трудами Апостола Павла, которого называли Апостолом язычников. Иудаизм был уже привычной религией для римской империи, его приверженцы не подвергались гонениям со стороны императоров. Зато набирал силу конфликт с иудейскими религиозными властями, который привел к рассеянию Церкви. Но и оно послужило на пользу Церкви, поскольку «рассеявшие ходили и благовествовали слово» (Деян.8:4). Так христианство распространилось по всей территории римской империи.

Эпоха гонений на Церковь со стороны Римских императоров.

Однако вскоре ситуация изменилась. Разглядев христианство, римляне увидели в нем отступничество от иудаизма, новую религию, которая не имела права исторической давности и не была религией одного народа а собирала своих сторонников из других религий, в том числе и узаконенного в империи язычества. То есть, в глазах римлян, христиане восставали против государственной религии и тем самым ослабляли империю – а это уже государственной преступление.
К тому же встречи христиан для проведения богослужений и совершения евхаристии происходили по ночам и имели название «Вечери любви». В сознании язычников, собственные религиозные обряды которых были весьма разнузданными, укоренилось убеждение, что на этих встречах они занимаются кровосмесительством и каннибализмом. К христианам начали относиться с подозрительностью.
В 64 году в Риме произошел невиданный по силе пожар, от которого выгорела большая часть города. Поджег город тогдашний император Нерон – он известен своей жестокостью и сумасбродством; есть исторические свидетельства того, что огромный пожар вдохновлял его на написание трагедии. Чтобы снять с себя подозрения, Нерон, по совету своей наложницы-иудейки, обвинил в поджоге христиан, на которых и обратился народный гнев. Множество их было казнено, причем обвиняли их не только в поджоге, но и вообще «в ненависти к человеческому роду» (Тацит).
Гонение Нерона, хотя и было ограничено пределами Рима, и не было вызвано идеологическими разногласиями Церкви с государством, создало прецедент: сама принадлежность к христианству стала рассматриваться – когда это было кому-либо выгодно – как преступление. Доноса с обвинением в христианстве было достаточно для казни. Правда, доносить тогда было опасно – ведь если обвиняемый опровергал обвинение (а для этого достаточно было принести жертвы языческим богам), то казнь ожидала доносчика. Но такое случалось редко; обычно христиане мужественно, и даже с радостью шли на мученическую смерть, свидетельствуя свою веру – и это заставляло задумываться обывателей. Публичная казнь каждого мученика приводила в Церковь многих новообращенных. По словам Тертуллиана: «кровь мучеников – семя христианства».

Гонения на христиан продолжались вплоть до начала четвертого века. В 177 году просвещенный император Марк Аврелий приказал пытать христиан до смерти. Известны также гонения императоров Септимия Севера (202 г.), Максимиана (235-238 гг.), Декия (249-251 гг.). Буквально каждый сколько-нибудь видный христианин первых веков рано или поздно становился мучеником. Игнатий Антиохийский, Симеон Иерусалимский, Поликарп Смирнский, Иустин Философ, Ириней Лионский и многие другие последовали за Апостолами, из которых один Иоанн Богослов не был казнен, а умер своей смертью. Сбылось пророчество Спасителя: «чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься» (Мк.10:39).
В третьем веке Империю постиг жесточайший кризис. Все было поколеблено, а особенно страшной была ситуация на границах: с севера наседали германцы, с востока персы. И те, и другие враги грозили империи разрушением, и чтобы отразить эту опасность, она должна была сконцентрировать все свои силы. Для того, чтобы защититься от врагов, империя меняет свой характер: она превращается, как теперь сказали бы, в государство тоталитарного типа. Государство берет под контроль всю жизнь общества и не может позволить разномыслие ни в чем. На христиан обрушивается самое тяжелое гонение императора Диоклетиана (284-305 гг.). Среди народа, однако, растет симпатия к христианству.
Эдикт Константина Великого.

В 312 году единым правителем западной части империи империи становится Гай Флавий Валерий Константин, исповедовавший один из языческих культов. Для этого ему пришлось завоевывать Рим. Тут то и произошло событие, предопределившее его обращение в христианство. Накануне решающей битвы он и его войско увидели на небе крест из света с надписью «сим победиши» (НИКА по гречески). Следующей ночью ему явился Сам Иисус Христос с крестом в руке и сказал, что он победит, если сделает знамя с изображением святого креста. И действительно, Константин победил, хотя его армия была сравнительно невелика. Его противник совершил необъяснимую с военной точки зрения глупость, покинув защищенный стенами город и выйдя для сражения на открытое пространство.
После этих событий Константин, сам еще не будучи христианином, издает в 313 году (совместно с Лицинием, который управлял еще некоторое время восточной частью империи) в Милане (тогда Медиолан) эдикт о веротерпимости ко всем религиям – как к традиционному язычеству, так и к христианству. Этим эдиктом вся собственность церквей и отдельных христиан, ранее конфискованная, возвращалась владельцам. Христианство тем самым признается «полезной» для империи религией, и, более того, становится официальной религией государства.
Казалось бы, христианство ожидает расцвет. Но напротив, быть христианином стало сложнее. В эпоху гонений доказательством принадлежности к христианству была готовность идти на смерть за свою веру. Теперь же христианство становится орудием политической борьбы. Приверженность ему – главное условие доступа к государственной власти. В рядах христиан появляются люди, для которых собственно вера – на десятом месте, а на первом – политическая карьера. Ревность и горение живой веры первохристиан для них непонятно и «неудобно» - слишком высока планка требований. Им хотелось «упростить» религию, приспособить ее к мирской жизни, к народу. Приход в Церковь большого числа высокообразованных людей – носителей эллинской культуры, привел к попыткам создания синтетических учений, объединяющих христианство и языческий эллинизм, которые оканчивались появлениями ересей. Все это раскалывало Церковь изнутри.
Одновременно возросли требования имперской власти к Церкви. Церковь должна была стать опорой империи, от которой она получала финансовую и административную помощь, а значит, она должна была быть единой. Никакие внутрицерковные разногласия не поощрялись. От Церкви ждали выработки единообразных вероучительных формул.

Арианская смута.

Именно в это время получила развитие первая широкомасштабная ересь христианства – арианство, названная по имени ее основоположника Ария. Арий был пресвитером в Александрии – крупнейшем интеллектуальном и богословском центре империи. В Египте (Александрия – центр тогдашнего Египта) Церковь имела такую структуру: Александрия была огромным городом, который имел безусловное влияние на очень обширную область, куда входили территории Египта и современной Ливии. В этой области было очень много маленьких Церквей во главе с епископами, но все эти Церкви подчинялись авторитету александрийского епископа, и он правил иногда довольно круто, можно сказать диктаторски: век спустя святитель Иоанн Златоуст, в споре с александрийским епископом, называл его фараоном, определив этим названием диктаторский образ правления последнего. Лишь пресвитеры города Александрии - они управляли большими секторами города и в своем управлении были довольно независимы от своего епископа - несколько ограничивали его власть.
И вот один из этих весьма значимых в Александрийской Церкви лиц, пресвитер Арий, выступил с лжеучением. Лжеучение Ария относилось к учению о Святой Троице, так что спор Церкви с Арием открывает эпоху тринитарных споров: споров о догмате Святой Троицы. Эти споры продолжались на протяжении 4-го века, и с ними связаны первые два Вселенских собора. В Евангелии от Иоанна Христос говорит: "Я и Отец – одно". Эти и другие подобные речения Священного Писания были всегда основой церковной веры в божественное достоинство Господа Иисуса Христа, на которое и покусился теперь Арий.
Основные тезисы учения Ария были такими:
1. Было время, когда не было Сына (до Рождества).
Если принять этот тезис, и вспомнить, что основным атрибутом Бога является его неизменяемость, то оказывается, что Сын не может быть рожден – ведь рождение привело бы к изменению Бога Отца.
2. Сын не рожден Отцом, а сотворен (из ничего), Он – первое творение Бога Отца.
3. Сын назван Сыном по благодати – Сыновство даровано Ему Отцом;
4. У Бога есть Слово и Премудрость – но не как особые Лица, а как качества.
Тем самым представления Ария являлись, по сути, вариантом субординатизма –давно тлеющей в недрах Церкви позиции, декларирующей неравенство Лиц Святой Троицы (Сын и Дух вторичны по отношению к Отцу). Святая Троица – самое непостижимое христианское понятие – как бы устраняется, сводится к Единице – и становится доступным рассудочному мышлению.
Широкое распространение этой ереси связано, в первую очередь, с личными качествами Ария. Современники описывают его как ученого-диалектика, красноречивого проповедника, высокого роста, худощавого благообразного старика, в скромной простой одежде, чинного и строгого поведения. В личной жизни Арий придерживался строгого аскетизма. Он был кумиром большинства своих прихожан, благосклонно относились к нему и многие представители духовенства. Свои богословские воззрения Арий излагал в стихах, и эти стихи с удовольствием распевали на улицах не только люди высокообразованные, но и простонародье – и заодно приучались разделять его догматику.
В возникшем богословском споре Арию противостоял тогдашний правящий архиерей – епископ Александр Александрийский, на пост которого претендовал уверенный в своей непогрешимости Арий. Вначале Александр не обращал внимания на проповеди пресвитера, но когда тот открыто заявил, что Троица есть, в сущности, Единица, запретил ему публичные выступления. Гордый пресвитер к такой цензуре не привык и начал открытую агитацию. К нему присоединились 700 девственниц, 12 диаконов, 7 пресвитеров и 2 епископа – почти третья часть всего александрийского клира. Александр Александрийский ссылался на Апостолов – их учение было иным, но толпа почитателей Ария не желала слушать «консерватора». Сам «зачинщик» смуты обращается за поддержкой к епископам Малой Азии, и получает ее. После многочисленных попыток образумить Ария, правящий архиерей собирает в 323 году собор, на котором Арий и его единомышленники были осуждены и отлучены от Церкви. Епископ Кесари Палестинской Евсевий в Малой Азии собирает другой собор, который постановляет: отлучение Ария ошибочно. Решения обоих соборов рассылаются по всей империи. Разгорается внутрицерковная распря.
Император Константин, победивший к 324 году Лициния, и ставший единоличным правителем империи, не одобряет этого скандала. Ему нужен мир, хотя бы для задуманного им основания новой столицы империи (в 325 году он начинает строительство Константинополя на европейском берегу Босфора). Он увещевает спорящие стороны, призывая к примирению. Но конфликт разгорается. Тогда Константин собирает Первый Вселенский Собор.

1й Вселенский собор

Церковные соборы созывались и раньше, но они были гораздо меньшего масштаба. Это всегда были соборы местные, хотя такие соборы часто сообщали свои решения в важнейшие церковные центры. Теперь первый христианский император созывает Первый Вселенский собор, на который прибыло 318 епископов. Этот собор Константин мыслит как императорское учреждение. В распоряжение епископов, которые должны были приехать на собор, он предоставляет средства императорской почты. Он не ограничивается ролью внешнего организатора собора. Император сам является на Собор, собравшийся в 325 году в малоазиатском городе Никее и председательствует на нем, хотя в этот момент он не только еще не крещен, но даже не вошел в число оглашенных. Мало того, что он председательствует, он предопределяет соборные решения.
Когда обсуждается главный спорный вопрос об учении Ария, и долгий спор, в котором Арию блестяще противостоит Афанасий Великий, тогда еще диакон епископа Александра, ни к чему не приводит, предлагают выступить епископу Кесарии Палестинской Евсевию. Это был один из самых ученых епископов своего времени. Ему, по-видимому как епископу того города, которому административно подчинен святой град Иерусалим, как епископу-хранителю предания Иерусалимской Церкви, поручается прочитать крещальный символ веры своей Церкви. В то время еще не было всеобщего Символа Веры. Символ Веры – краткое изложение веры, которые оглашенные, т.е. готовящиеся к крещению, выучивали на память и должны были прочитать во время крещения – такой символ существовал в каждой Церкви. Когда епископ Евсевий прочитал символ своей Церкви, он понравился очень многим, но не потому, что он вносил ясность в спорный вопрос, а как раз потому, что он не содержал в себе ясного разрешения спорного вопроса и, таким образом, мог явиться почвой для компромисса, т.е. мог удовлетворить обе стороны. Тогда слово взял император Константин. Он сказал, что очень хорошо принять этот символ, но нужно сделать одно добавление – и здесь он, видимо, повторил Афанасия Великого - нужно отметить, что Сын единосущен Отцу. Вот это слово "единосущный" и есть тот ответ, который Церковь дала на лжеучение Ария, и вместе с тем – важнейший результат Первого Вселенского Собора. Хотя этот термин и не встречается в Церковном Предании, он выражает смысл того, что говорится и в Писании, и в Предании, тот смысл, который воспринимался большинством святых отцов первых веков. По сути здесь был впервые применен на деле тезис, сформулированный позднее (в V веке) преподобным Викентием Леринским:
«По причине ересей в самой кафолической Церкви нужно заботиться о том, чтобы держаться того,
во что верили повсюду,
во что верили все,
во что верили всегда».
Однако не надо думать, что все обрадовались, когда услышали слово "единосущный". Это слово в свое время было на востоке скомпрометировано тем, что его употребляли савеллиане, т.е. те, кто сливал лица Святой Троицы. Поэтому восточные епископы не только не могли бы предложить этого термина, но и когда он был предложен Константином, отнеслись к нему весьма сдержанно. Однако, подчиняясь давлению Константина, епископы, собравшиеся на Первый Вселенский Собор, приняли символ веры в той формулировке, которая была предложена императором. Так святой Константин довел Вселенский Собор до успешного конца, т.е. до осуждения Ария и до положительного вероучения, и затем, естественно, постарался, чтобы все приняли деяния этого Собора, хотя это было совсем нелегко – у Ария оказалось очень много друзей и сторонников. Епископов, отказавшихся подписать так называемый Никейский Символ Веры, ожидали гонения, как и самого Ария, заключенного в тюрьму. Но и те, кто его подписал, действовали рукой, но не сердцем. Понятие «единосущный» еще долго не могло закрепиться в христианском богословии.

Положение Церкви после 1 Вселенского Собора.

Формально победило православие. Но император Константин был нетверд в вере. Когда после Никейского собора его сестра Кoнстанция перед смертью поручила брата вниманию своего духовника, арианина, тому удалось внушить императору, что Aрий осужден неправильно, так как учит согласно Никейскому символу. Арий был вызван в Константинополь и ему разрешено было явиться в Александрию, против чего решительно восстал св. Афанасий. Епископам Евсевию Никомидийскому и Евсевию Кесарийскому, любимцу Константина, которые поддерживали Ария, были возвращены кафедры. Защитники православия в Никее первые подверглись нападению ариан.
В 336 г. император Константин вызвал Ария в Константинополь. На вопрос императора: признает ли он определения Никейского собора, Арий ответил утвердительно. Обманутый им Константин велел Константинопольскому патриарху Александру принять Ария в церковный клир; был уже назначен день, в который это должно было произойти. Александр же молил Господа не допустить Ария не только в клир, но даже и до причастия. И суд Божий постиг еретика на пути в храм. Арий умер внезапно, войдя в общественную уборную. Афанасий пишет в письме: «Ты спрашиваешь, почему я не писал об Арии. Я не хочу, чтобы кто-то подумал, что мы злорадствуем. Все мы смертны».

В декабре 336 года скончался епископ Александрийский Александр. Преемником его, по единодушному выбору, сделался двадцативосьмилетний диакон, св. Афанасий. Он вынужден был уступить общему желанию, и впоследствии полностью оправдал надежды избравших его. На него и был направлен главный удар ариан. Его старались оклеветать перед Константином, предъявляя самые абсурдные обвинения. Например, ему приписывали жестокое обращение с епископами, не признававшими его власти, и даже убийство еп. Арсения Гипсельского, руку которого он, якобы, употреблял для волхвования. Константин разрешил врагам святителя устроить над ним суд в Тире (335). Святитель легко опроверг все обвинения и представил живым еп. Арсения. Но враги продолжали обвинять св. Афанасия – якобы он угрожал приостановить подвоз хлеба из Александрии в Константинополь, если преследование его царским двором будет продолжаться. Император удалил на время святителя в Галлию в г. Тревир (Трир), однако не утвердил постановлений Трирского собора о поставлении другого епископа в Александрию. Галлией же правил его старший сын Константин, который старался облегчить скорбь святителя.
Св. Константин умер в 337 году, процарствовав более 30 лет. Его усилиями христианство укрепилось в империи, хотя сам он в то время еще не был крещен. Константин принял святое крещение незадолго до смерти. Он считал, по-видимому, что невозможно одновременно быть императором, выносящим смертные приговоры и членом Церкви, тем более что царствование святого Константина было очень тяжелым, ему приходилось проявлять иногда жестокость даже к самым близким людям. Например, в свое время были казнены его жена и старший сын. Впоследствии императорами становились люди, которые приняли крещение уже в младенчестве или в юном возрасте. Похоронили императора Константина в построенном им городе – Константинополе, в церкви 12-ти Апостолов, где находились символические гробницы 12-ти учеников Христовых с их мощами. Отсюда и происходит почетный титул – равноапостольный.
Преемниками Константина Великого были его сыновья: Константин II (до 340), Констанс (до 350 г.), управлявший западом и Констанций (до 361 г.), управлявший востоком. Константин II, еще при жизни отца познакомившийся в Галлии с Афанасием, немедленно, по воцарении, вернул его в Александрию, где он был принят с восторгом.
Восточный император Констанций подпал под влияние ариан. В Константинополе епископом стал с 338 г. Арианин Евсевий Никомидийский. Начались нападки на Афанасия. В защиту его собор в Александрии разослал от имени египетских епископов послания ко всем церквам и, в том числе, Римской, где епископом был Юлий, сторонник православного учения. Но арианские епископы, опираясь на Констанция, собрали свой собор в Антиохии, где епископом был видный арианин Акакий, преемник скончавшегося около 340 г. Евсевия Кесарийского. Собор этот (341) осудил Афанасия за то, что он, будучи низложенным в Трире, занял вновь кафедру по распоряжению гражданской власти. Констанций постановление собора утвердил. С помощью солдат епископом Александрии был поставлен арианин Григорий. Святой Афанасий бежал в Рим к папе Юлию. В 342 г. тот созвал собор в Риме, который признал св. Афанасия православным и законным епископом Александрии. В 341 или 342 г. умер епископ Евсевий и на Константинопольскую кафедру был возведен арианин Македоний, причем император прибег к вооруженной силе.
В церковные дела вмешался третий сын Константина, Констанс, правивший западной частью империи. Он убедил Констанция созвать собор из восточных и западных епископов, который и состоялся в 347 г. в г. Сардике (ныне Софии) во владениях Констанса. На соборе подтвержден был Никейский символ веры и восстановлен Афанасий в сане епископа Александрийского. Но арианские епископы, видя, что православные возьмут перевес, покинули Сардику еще раньше вынесения постановлений, и составили свой собор в Филиппополе, осудив Афанасия и папу. Констансу удалось убедить брата, опасавшегося войны с ним, допустить Афанасия занять кафедру (349 г.). Святитель, прибыв в Александрию, изгнал ариан.
После смерти Констанса в 350 г., Констанций стал единовластным императором. Он пожелал доставить торжество арианам и созвал на западе два собора: в 353 в Арелате и в 355 г. в Медиолане (Милане), требуя подписания арианского вероопределения. Не подписал его только Афанасий Великий. В 356 г. Констанций отдал приказ низложить Афанасия силой. Воины окружили храм, в котором святитель совершал всенощную, но его не взяли. Он после службы незаметно вышел из храма и удалился в египетские пустыни.
К 360-му году победа ариан была полной – на всех кафедрах империи находились их представители. Но ересь безблагодатна, поэтому вскоре у них самих начались разногласия, касавшиеся ключевого понятия того времени – единосущия Сына Божия с Отцом. Часть ариан соглашалась на термин «подобосущие» (их называли омиусианами), часть не допускала самого слова «сущность» и говорила, что Сын просто «подобен» Отцу (т.н. партия омиев).
Преемник Констанция, Юлиан Отступник, из ненависти ко всему связанному со своим дядей, Константином Великим, дал свободу вероисповедания всем христианам. Он надеялся, что православные епископы окончательно рассорятся с арианами, христианству придет конец, и удастся возродить близкое ему язычество. Но Афанасий не поддался на провокацию. Вернувшись в 362 году в Александрию, он одновременно и утвердил торжественно православное учение, и постановил, чтобы возвращающиеся в православие ариане принимались в тех иерархических степенях, которые имели до обращения. Эти постановление, полное христианской любви, способствовало прекращению смуты. В лоно Церкви вернулись многие полуариане.
Если первоначально борьба между православными и арианами была сосредоточена на вопросе о Божестве Христа Спасителя, то затем ариане вносят в свои символы и учение о Третьем Лице Пресвятой Троицы - Святом Духе. Среди них и здесь нет единства. «Пневматомахи» или «духоборцы» признают божество Сына, но отрицают божество Духа. «Македоняне», почитая Святого Духа Третьим Лицом Пресвятой Троицы только из чести, отличают Его по существу от Первых Двух Лиц, признавая творением, а не Богом. Иные «растворяли» Святой Дух в Отце; иные говорили о трех Богах.
Обсуждался вопрос о божестве Святого Духа впервые на соборе 362 года; и впервые
Афанасий Великий сформулировал ныне общепринятое представление о Святой Троице: Святой Дух единосущен Отцу и Сыну.
Юлиан, заметив благотворную деятельность Афанасия, решился сослать его. Святитель снова должен был бежать в пустыню. При преемнике Юлиана, Иовиане, Афанасий снова занял кафедру. При Bаленте (364-780), брате и восточном соправителе Валентиниана I, опять начались преследования православных. Валент попал под влияние упорных ариан и преследовал православных и даже полуариан. Вследствие этого последние все более сближались с православными. Был издан указ о ссылке Афанасия (367). Святитель снова бежал. Но в Александрии из-за этого начались волнения, и Валент вынужден был возвратить Афанасия. Это было последнее его изгнание. До самой смерти он спокойно управлял Церковью. Самые враги его чувствовали уважение к великому старцу. Он был 47 лет епископом и 20 лет провел в изгнании. Преставился св. Афанасий в 373 г.
Времена правления Юлиана были последним всплеском язычества в империи. Он был крещен в детстве, получил отличное христианское и классическое образование, но тайно оставил христианство и принял посвящение одного из языческих культов. Юлиан начинает восстановление языческих храмов и преследует христиан, противящихся этому. Он понимает, что Церкви, для укрепления своего влияния, необходима связь с широко еще распространенной эллинской культурой - и решает расторгнуть эту связь, воспретив христианам обучаться в языческих школах. Он знал, что его соученики по афинской академии Василий Кесарийский (Василий Великий), Григорий Назианзин (Григорий Богослов), Григорий Нисский, брат Василия Великого – все эти виднейшие борцы за православие, в своей богословской работе используют также методы философской диалектики, и, по-видимому, хотел лишить Церковь такого оружия. Несмотря на то, что действие указа Юлиана, отделявшего школу от Церкви, продолжалось очень недолго, христиане успели выразить свое отношение к делу довольно оригинальным образом. В разных местах составляются книги, призванные заменить христианскому юношеству необходимый для образования классический круг чтения. Если у нас на Руси дети начинали учение с Псалтири, то в христианской Греции той поры не меньшее значение имели "Илиада" и "Одиссея". И вот появляется переложение Евангелия языком этих гомеровских поэм, а вскоре, под пером святителя Григория Богослова – изложение событий Страстей Господних и Воскресения в форме античной трагедии под названием "Христос страждущий". Тем самым Церковь засвидетельствовала свое творческое отношение к античному наследию и показала, что созидаемая ею новая христианская культура не порывает с ним целиком.
Попытка Юлиана ниспровергнуть христианство была обречена на провал. Не помогают никакие принимаемые им меры для доказательства могущества языческих богов. Как последний шанс, он начинает военную кампанию против персов, которую проводит по указаниям авгуров и жрецов, пренебрегая военным здравым смыслом. В ней он и погибает при непроясненных до сих пор обстоятельствах. После смерти императора-отступника язычество очень быстро приходит в полный упадок. Никаких внешних потрясений при этом не было, не было и никаких особенных насилий, гонений. Разумеется, издавались строгие императорские указы, но язычники не обладали героизмом христианских мучеников и предпочитали стушеваться пред лицом государства, которое окончательно и воинствующим образом стало на сторону христианства.
Великие Каппадокийцы: Единая Сущность и Три Ипостаси
После Юлиана власть в восточной империи еще некоторое время принадлежала арианам, но потом здесь воцарился Феодосий I Великий. Этот выходец из Испании держался строго православных убеждений и положил решительный конец арианству. В начале своего правления Феодосий Великий царствовал только в восточной части империи; как раз в это время, в 381 г. он и созвал в Константинополе Второй Вселенский Собор. Этот Собор должен был подтвердить деяния Первого Вселенского Собора, т.е. осудить арианство и «утвердить во всей империи никейское учение против всех ересей».

Возглавили борьбу против арианства после кончины святого Афанасия Великие Каппадокийцы: святые Василий Великий, Григорий Богослов и Григорий Нисский (младший брат св. Василия). Сформулированное ими учение получило название Каппадокийского синтеза.
К тому времени стало понятно, что главная проблема богословия – как выразить Божественное единство и различие, одновременность в Боге монады и триады. В языке не хватало слов, чтобы обозначить эту поразительную и новую реальность, которую открывает только христианство. И святые отцы осуществили подлинное претворение языка, преобразование смысла философских терминов и обыденных слов.
Для выражения общей для Трех реальности Великие Каппадокийцы выбрали философский термин «усия», означавший «сущность». В греческом языке это слово родственно глаголу «быть», поэтому оно подчеркивало онтологическое единство Божества, некую тождественность сущности. Внутри монады тождественность смысла не имеет, она может быть отнесена только к «другому». Но в античном лексиконе не было какого бы то ни было обозначения личности (латинское persona – лицо, маска существа безличностного). Поэтому для выражения Божественного различия отцы выбрали обиходное слово «ипостась», которое означало «существование», но имело оттенок индивидуального, особенного. Первоначально «усия» и «ипостась» использовались как синонимы – оба термина относились к сфере бытия. Сообщив каждому из терминов свое отдельное значение, Каппадокийцы как бы начали говорить о Боге «с чистого листа» - за этими словами не стояло более раннего богословского контекста и можно было не опасаться искажения смыслов.
Если говорить в этой терминологии о человеке, то Петр, Павел и Тимофей – различные и уникальные личности, ипостаси, но все они имеют одну и ту же, общую человеческую сущность, по природе они – человеки. Но если для людей их ипостасность определяет их бытийную обособленность (их единство только мыслится), то во Святой Троице Три Ипостаси: Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой - соединены в реальном единстве нераздельной Сущности. Каждая их Них не существует вне Двух Других. Каждая Ипостась содержит Божественную природу во всей ее полноте. Единосущию Трех Божественных Лиц нет аналогов в тварном мире, поэтому перед ним безсильно рассудочное познание. Тайна Пресвятой Троицы открывается лишь в священном безмолвии подвижничества.
Божественные свойства относятся к общей природе: разум, воля, любовь свойственны всем трем Ипостасям и не могут определять их различия. Личность не поддается никакому определению, личность может быть воспринята лишь в ее отношении с другой личностью. Поэтому единственный возможный способ различения Ипостасей состоит в том, чтобы уточнить их взаимоотношения. «Быть нерожденным, рождаться и исходить дает именования: первое – Отцу, второе – Сыну, третье – Святому Духу» - пишет святитель Григорий Богослов. Бог Отец рождает Сына и испускает Дух; Бог Сын рождается от Отца; Бог Дух Святой исходит от Отца. Это личные или ипостасные атрибуты Лиц Святой Троицы, которыми Они отличаются Друг от Друга и благодаря которым мы познаем Их как особые Ипостаси.
Главная заслуга Великих Каппадокийцев перед православным богословием в защите его от ересей заключается в точном определении Божественных отношений как между Сущностью Божией и Тремя Ипостасями, так и между Самими Ипостасями. Это учение сохранено Церковью и до наших дней.

Второй Вселенский Собор

На Втором Вселенском Соборе (381 г., Константинополь) присутствовали одни только восточные епископы, числом сто пятьдесят. Среди них находились великие святители того времени Мелетий Антиохийский, Григорий Нисский, Кирилл Иерусалимский и Григорий Богослов. Запад не был официально представлен на Соборе. На I Вселенском Соборе архиепископа римского представляли два его посланца-пресвитера (такие папские представители и на Соборах, и в других случаях назывались легатами). И вот это создало прецедент: на последующих соборах папы тоже отсутствовали, присылая на них своих легатов. Однако на II Соборе никаких папских легатов не было. Первые заседания происходили под председательством Мелетия Антиохийского. В это время, по желанию императора и народа, на свободную Константинопольскую кафедру собором был избран св. Григорий Богослов. Вскоре Мелетий скончался, и председателем собора, естественно, сделался вновь избранный епископ столицы.
Но Григорий Богослов был, как сказали бы сейчас, человеком с тонкой душевной организацией, и не выдержал напряжения разгоревшихся на Соборе споров о распределении властных полномочий. Он буквально бежит из Константинополя. Позже он писал, что никогда более даже близко не подойдет к собранию епископов: «Соборы и синоды я приветствую издали, ибо знаю, как они ужасны. Никогда более нога моя не ступит в это собрание журавлей и гусей». На его место на Константинопольский престол избрали человека, настолько свободного от принадлежности к каким-либо группировкам, что он даже был некрещеным. Это был видный придворный чиновник Несторий. Его крестили, а на следующий день хиротонисали в епископы. Под его почетным председательством и завершился Собор.
Догматическая деятельность II Вселенского Собора нашла свое выражение, помимо тринитарного учения, в составлении Символа Веры, известного в истории Церкви под именем Никео-Константинопольского. До восьмого члена, т.е. изложения учения о Святом Духе, символ II Вселенского собора представляет собою Никейский символ, измененный и дополненный отцами ввиду тех ересей, которые вызвали необходимость созвания II Вселенского собора.
Собор издал также четыре канона (правила) – куда меньше, чем Никейский I Вселенский Собор. Вот одно из правил Константинопольского Собора, третье, которое имеет очень большое значение, поскольку там устанавливается первенство Константинопольской кафедры. Константинопольская епископская кафедра объявляется второй по чести после Римской, и это обосновывается в тексте канона тем, что Константинополь есть новый Рим, т.е. выдвигается чисто политический аргумент. Так как Константинополь – это новая столица империи, то и ее епископ получает почти такое же значение, как епископ древнего Рима. Это совершенно не соответствовало римским представлениям и заложило базу окончательного разделения Восточной и Западной Церквей, произошедшего в 1054 году.


Святитель Иоанн Златоуст

После Второго Вселенского Собора на богословском поприще Византии появляется звезда первой величины – святитель Иоанн Златоуст.
Святой Иоанн Златоуст (347–407 г.) происходил из знатной антиохийской семьи. Лишившись в детстве отца, он был тщательно воспитан своей матерью Анфусой, превосходной женщиной и образцовой христианкой. Светские науки, особенно красноречие, изучал он под руководством Ливания, а изъяснения св. Писания у учителя, пресвитера Диодора Потом он учился у знаменитого языческого оратора Ливания. Имея от природы блестящие дарования, он тщательно развил их основательным и глубоким образованием (библейским в соединении с классическим). Когда спросили у Ливания, кого он считал достойным себе преемником, он с грустью ответил: “Конечно Иоанна, если бы не отняли его у нас христиане,” а о матери его так выразился: “Какие бывают достойные женщины у этих христиан!”
После окончания обучения Иоанн вступил в должность адвоката и прославился своим красноречием. Но вскоре мирская жизнь прискучила ему. Приняв, по обычаю того времени, крещение уже в годах мужества, он хотел удалиться в пустыню и остался единственно по просьбе матери. Между тем о необыкновенных дарованиях Иоанна узнал Мелетий, епископ антиохийский, и записал его в число клира. В это время Иоанн усиленно занимался изучением Священного Писания и других наук, относящихся к богословию. После кончины матери, он исполнил свое давнее желание и несколько лет провел в монастыре.
Здесь уместно рассказать о феномене монашества.
Монашество зародилось во второй половине III в. За диоклетиановыми гонениями начала IV века последовали десятилетия мирной жизни, когда начался приток в Церковь очень многих вчерашних язычников, и в результате общий уровень духовно-нравственной жизни христианского общества снизился. И вот, как реакция на это снижение развивается монашество.
Монашеская жизнь появилась, как нечто определенное, в Египте и оттуда быстро распространилась по всему миру. Конечно, это не случайно, что монашество появилось в то время, когда завершились гонения и христианство стало модным. Монахи стали бескровными мучениками тогда, когда кровавое мученичество прекратилось. Они послужили некоторым противовесом "официальному христианству". Жители христианской империи отчасти начали отождествлять Царство Божие с земным царством. Монахи, из-за своего ухода из общества в пустыню, исполняли пророческое и эсхатологическое призвание Церкви, они напоминали христианам, что Царство Божие - не от мира сего.
Основная черта монашества - его фундаментально библейский характер. Пустыня - это место, где нет воды, нет жизни. Там царит смерть и дьявол. Удалиться в пустыню было актом очищения; это был уход не от жизни, а от всех суррогатов Царствия Божия, предлагавшихся обществом. И чем благополучнее общество, тем более суровые испытания накладывали на себя монахи. Немного позже монашество вернулось в города, осознав, что присутствие диавола сильно и там...
Довольно быстро в монашеском движении выкристаллизовались три основные формы (по А.Дворкину):
1. Отшельничество. Обычно его появление связывается с именем преп. Антония Великого, чье житие написал сам св. Афанасий Великий. Родился Антоний около 250 г. в зажиточной коптской христианской семье. Антоний не учился в школе и был безграмотен. Греческим языком он не владел. Около 270 г., будучи еще совсем молодым человеком, он услышал в церкви евангельские слова: "Если хочешь быть совершенным, раздай все, что имеешь, бедным и следуй за Мной". Этот призыв Христа произвел на юношу самое глубокое впечатление. Он раздал бедным родительское имение, после чего устремился в пустыню. Вначале он жил на краю своей деревни, но со временем удалялся все далее и далее от человеческого жилья. Однако очевидно, что он не новаторствовал, а притягивался к уже существующему и не им изобретенному пустынножительству. Жил св. Антоний в пустыне до 356 г., когда скончался 105 лет от роду. Первый период его жизни, столь любимый живописцами и писателями, - это открытая борьба с диаволом. Затем к Антонию начали стекаться ученики и последователи, и он вышел из затвора, чтобы стать их учителем и руководителем.
2. Но настоящую свою форму монашество приобрело с преп. Пахомием Великим (286-346). Это - общинная жизнь. Пахомий тоже был коптом. В отличие от св. Антония он происходил из языческой семьи. Около 314 г., вернувшись с военной службы, крестился и поселился в пустыне. Вскоре он собрал возле себя других аскетов и учредил общее житие - киновню. Вокруг Пахомия образовались девять таких общежитийных монастырей, получивших название Лавры. Это было целое монашеское государство, объединяющее тысячи людей железной военизированной дисциплиной. Все они были подчинены одному настоятелю - преп. Пахомию - и одному уставу, созданному им. Каждый монастырь был обнесен стеной. В больших корпусах жило по 40 монахов. Размещались они по видам труда.
Сестра Пахомия, подражая брату, организовала подобные уставные монастыри для женщин.
3. Эту форму монашества, сложившуюся в то же время, можно характеризовать как полуотшельничество, или скитскую жизнь. Она зародилась в пустыне Скитос (отсюда и современное название - скит) в местности Нитрия, к западу от Нильской дельты.
Во второй половине IV в. там было более 5000 монахов. Они имели общую церковь, куда сходились по субботам и воскресеньям. Их обслуживали пресвитеры из ближайшего кафедрального центра, города Гелиополиса. Характерно, что монашество долгое время рассматривалось как движение мирян. Питались они единолично. Обычный их труд и заработок состояли в плетении корзин и рогожек.
Если преп. Антоний дал пример, то настоящую организацию и внешнюю форму монашеству дал свт. Василий Великий. Его правила основаны на организованности, дисциплине и социальном служении.
Свт. Василий видел монашеское призвание не только в личном стремлении к спасению, но и в неотрывном от него евангельском требовании любви к ближнему и служении ему. Св. Василий первый оформил институт послушничества и разработал обряд пострижения в монашество. Особое ударение он сделал на послушании. Говорят, что до св. Василия монахи понимали больше бедность и чистоту, чем послушание. Василий предписал строгие епитимьи для тех, кто будет предпринимать аскетические подвиги без благословения духовника.
Правила св. Василия способствовали упорядочению жизни монахов и собиранию их в стены монастырей из первоначального рассеянного и недисциплинированного состояния. В таком уставном порядке были очень заинтересованы и церковные, и государственные власти. Монахи вольные, весьма почитавшиеся простым народом за их пророческий обличительный тон, начинали бродить по городам. Их впутывали в суждения о поведении административных и судебных властей. Часто, не разбираясь в сути дела, монахи порывались защищать тех, кого, по их мнению, обижали или притесняли. Отсюда даже возникали народные бунты.
В результате нескольких лет монастырской и отшельнической жизни Иоанн Златоуст, приобретя опыт строгой аскезы и тяжелый гастрит, от которого он потом страдал всю жизнь, возвращается в Антиохию. Здесь он принимает сан диакона и затем священника. 12 лет священства в Антиохии были самым счастливым временем в его жизни. Он неутомимо проповедовал и принимал самое живое участие в радостях и скорбях антиохийской паствы. Проповеди его часто прерывались рукоплесканиями. Иоанн останавливал слушателей, говоря: “Что мне в ваших рукоплесканиях? — Исправление жизни и обращение к Богу — вот лучшая мне похвала от вас.”
В скором времени во всем христианском мире уже гремела слава святого Иоанна, как Златоуста (имя, данное ему одной простой женщиной во всеуслышание в храме, в порыве восторга от его проповеди). Поэтому, когда в 398 году, после смерти епископа Нектария, преемника св. Григория Богослова, стала свободной кафедра константинопольского архиепископа, император Аркадий (395-408 г.) пожелал, чтобы она предоставлена была Златоусту. Во епископа его рукоположил Феофил Александрийский.
Епископом Константинопольским до Иоанна был Нектарий – тот самый, что во время Второго Собора за два дня превратился из мирянина в епископа. Порядка в его епархии не было никакого, сплошные растраты финансов и распущенность нравов. Иоанн Златоуст сразу же принимается за активную деятельность.

Первое время епископства было очень утешительно для Иоанна, и он со всем усердием предался заботам об искоренении остатков арианства, примирении враждовавших епископов, исправлении духовенства и всей паствы. Он снисходил к интересам людей, умел привлечь их на свою сторону. Например, вот как он окончательно искоренил арианство. Храмы ариан находились тогда за пределами города, молиться в городах им было запрещено. Так вот, они ночами собирались на портиках городских зданий, и, вроде бы, не молились, но исполняли чрезвычайно красивые песнопения, которые с удовольствием слушал народ. Утром, под те же песнопения, они отправлялись в свои храмы – и за ними толпы их слушателей. Чтобы противодействовать этому, Иоанн увеличивает время Всенощного бдения – теперь оно тоже продолжается всю ночь, вводит крестные ходы, славословие «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», певчих. Все это делает православное богослужение более привлекательным для народа. Еще он, идя навстречу немощи прихожан, сокращает Литургию Василия Великого. Литургию, названную его именем и сейчас преимущественно служат в православных храмах.

Но святитель был и строг. Он выступает против столичной роскоши, против участия духовенства в светской жизни, непомерных затрат на балы, наряды, украшение храмов; разгоняет так называемых духовных сестер, диаконс, содержащихся в доме епископа и бродячих монахов, которые вносили сумятицу в общественную жизнь; повелевает вдовам или выйти замуж, или вести жизнь, соответствующую их статусу. Эта энергичная деятельность восстановила против него многих, в том числе и епископов, привыкших к достаточно вольной жизни. Например, епископ Эфесский взымал с епископов плату за хиротонию. И хотя Эфес не входил тогда в юрисдикцию Константинополя, Иоанн расследовал это дело, нашел рукоположения 13 епископов неканоническими и низложил их. Число недругов святителя росло быстро. Возглавила противостояние св. Иоанну императрица Евдоксия, женщина крайне суетная и властолюбивая. Особенно ее возмутили слова, сказанные Иоанном в одной из проповедей, что лучше уж ходить нагими, чем расфуфыриваться, как столичные модницы – она, и небезосновательно, могла отнести их к себе. Требовался повод для открытого наступления на святителя, и он не замедлил себя ждать.
У св. Василия Великого был ученик по имени Евагрий. Этот ученейший человек жил сначала в Каппадокии, затем вместе со св. Григорием Богословом, который рукоположил его в сан диакона, переселился в Константинополь. Но затем, не пожелав жить в этом огромном и не самом высоконравственном городе, Евагрий удалился в египетскую пустыню. Он вел очень суровую подвижническую жизнь, зарабатывал на жизнь перепиской книг и был первым, кому удалось выразить духовный опыт монашества в богословских понятиях. Но здесь не обошлось без некоторых уклонений от прямого пути православия. Дело в том, что Евагрий, как и многие его современники, был почитателем Оригена. ( Ориген – 185-253 гг. – был основателем христианского богословия как законченной системы, однако его суждения по многим вопросам были близки к неоплатонизму и гностицизму; предан анафеме на 5 Вселенском Соборе) Евагрий слишком сильно увлекся Оригеном, и это отразилось в его аскетических творениях, в частности, в том, что процесс спасения он понимал слишком платонически, как своего рода развоплощение, освобождение от всего телесно-материального. Евагрий умер в 399 г., и очень скоро после этого в египетской Церкви разгорелся спор относительно его учения. У него было много почитателей и последователей, и в то же время нашлись богословы, которые разглядели опасность в евагрианском платонизме. Александрийский архиепископ Феофил, поначалу сам увлекавшийся Евагрием, разорил кельи его приверженцев, а самих осудил и изгнал из Египта. Монахи ушли в Константинополь и просили св. Иоанна, принять участие в их судьбе. Златоуст принял их так, как требовала христианская любовь — дал им приют, но до церковного общения не допустил. Он даже писал Феофилу, прося простить их. Но последний был раздражен этим делом и обвинил св. Иоанна в нарушении церковных канонов, запрещающих принимать в общение осужденных епископом другой епархии до рассмотрения дела собором. Златоуст желал теперь совсем уклониться от дела нитрийских монахов, но они нашли доступ к императору Аркадию и просили передать их дело с Феофилом на суд столичного епископа. Таким образом, св. Иоанн невольно должен был сделаться судьей Феофила.
Но Феофил, которого поддерживала Евдоксия, решил сделаться лучше судьей, чем подсудимым. Прибыв в предместье Константинополя, Халкидон, он решил судить св. Иоанна. Вступив в сношение с его врагами, он в 403 году составил на вилле в предместье Халкидона собор (собор «под Дубом» - по названию виллы) из епископов, приехавших с ним, и некоторых епископов константинопольского округа, недоброжелателей Златоуста. Здесь рассматривались ложные жалобы на св. Иоанна, принесенные низложенными и недовольными клириками. Златоуст не знал даже, в чем его обвиняют. Феофил со своим собором осудили св. Иоанна и низложили, выставив причиной оригенизм и оскорбление царского величества. Св. Епифаний Кипрский, вызванный обманом на собор для суда над св. Иоанном, покинув собор до окончания его, сказал врагам Златоуста: “Оставляю вам столицу, двор и лицемерие”.
Император Аркадий, под влиянием Евдоксии, утвердил решение и отправил Златоуста в ссылку. Это вызвало негодование и части клира и простого народа, который любил святителя. В столице начались уличные волнения. Во избежание беспорядков Иоанн Златоуст решает добровольно подчиниться распоряжению собора и отправиться в место назначенной ему ссылки. “Церковь Иисуса Христа не мною началась и не мною кончится,” - сказал Иоанн своим преданным друзьям и оставил столицу
Но случилось непредвиденное. Едва Златоуст отбыл в ссылку, в столице началось землетрясение. Императрица Евдоския увидела в этом знамение свыше и упросила Аркадия вернуть св. Иоанна. Торжественно было его возвращение через три дня. Остановившись в воротах Константинополя, Иоанн потребовал созыва собора, который оправдал бы его от возведенных обвинений и восстановил на кафедре. Но и царь и народ просили его поскорее занять кафедру, и формальностями решено было пренебречь. Святитель немедленно отправился в собор Святой Софии и произнес очередную обличительную проповедь
Урок не пошел в прок принципиальному проповеднику. Вскоре снова обострились его отношения с Евдоксией. На площади, недалеко от кафедральной церкви, поставлена была серебряная статуя императрицы. Шумные восклицания народа вокруг статуи заглушали богослужения. Святитель просил префекта прекратить шум, но безуспешно. Тогда он произнес пламенную проповедь против бесчинств. Евдоксии донесли, что святитель называл ее беснующейся Иродиадой. Она настояла на том, чтобы епископы, осудившие Златоуста и еще не разъехавшиеся, осудили его вновь. Те осудили его за то, что низложенный собором, он занял кафедру по распоряжению гражданской власти. Это было в 404 г. Слабохарактерный Аркадий приказал солдатам схватить св. Иоанна. Его отправили в Кукуз на границе Армении. В 407 г., но когда обнаружилось, какую всеобщую любовь приобрел там святитель, враги его добились перевода Златоуста в Питиунт (Пицунда). По дороге туда, св. Иоанн, истомленный страданиями, преставился в 407 г., в Понте, недалеко от нынешнего Коман (Токат) у склепа св. Василиска. Последним его словами были: “Слава Богу за все”.

Ересь Нестория.

Константинопольские императоры поняли свою ошибку, большой свой грех, и состоялось торжественное их покаяние. Мощи св. Иоанна Златоуста в 438 году были торжественно возвращены в столицу. А когда в очередной раз встал вопрос о замещении константинопольской архиепископской кафедры, решили, как бы в память о величайшем христианском проповеднике Иоанне Златоусте, пригласить на патриаршество другого видного проповедника из его родного города - Антиохии.
Новый архиепископ, или, как уже в это время стали говорить, патриарх, носил имя Нестория. Он действительно был весьма видным проповедником в Антиохи, по образованности не уступал Иоанну Златоусту и отличался строгой подвижнической жизнью. Став архиепископом столицы, он, кроме того, проявил себя как очень деятельный администратор По его настоянию правительство возобновило все старые законы против еретиков. Несторий организовал настоящее гонение. Все секты были вновь объявлены незаконными, их храмы отбирались, а имущество конфисковывалось. Новый архиепископ весьма быстро восстановил против себя жителей столицы, запретив с церковной кафедры театры, пение, концерты, танцы и атлетические состязания. В одной из первых своих речей он, взывая к императору, воскликнул: "Дай мне вселенную, свободную от ересей, и я дам тебе Царство Небесное". Сам же проявил себя как выдающийся ересиарх.

Второй Вселенский Собор, благодаря трудам Великих Каппадокийцев, подвел черту под тринитарными спорами. Теперь время поставило новый вопрос: о Личности «Исторического Иисуса». Как в Личности вполне конкретного человека, жившего на Земле в конкретное время Иисуса из Назарета совмещались Божественные и человеческие черты? Церковь знала, что он был и Богом, и человеком. Но как это могло быть? Как Божество и человечество совмещалось в одной Личности? Объяснить это было чрезвычайно важно, так как от правильного понимания Боговоплощения зависело его сотерилогическое значение – то есть наше спасение.

В четвертом веке существовали две интеллектуальные школы, по-разному подходившие к большинству богословских проблем, в частности и к христологической проблеме: александрийская и антиохийская.

Разность их подходов современные ученые попытались выразить следующими противопоставлениями: Александрия - аллегория, эллинский ум, платоновские методы; Антиохия - конкретика, семитский ум, аристотелевские методы.

А.Дворкин выражает разницу между двумя школами в двух формулах христологической мысли: в Антиохии богословы говорили о Слове вочеловечившемся, а в Александрии - о Слове воплотившемся (ключевым текстом тут является Ин.1:14: "Слово стало плотью"). Или, согласно о. Георгию Флоровскому, Антиохия никогда не упускала из виду полноту человеческой природы Христа, тогда как Александрия говорила в первую очередь о божественности Слова, ставшего плотью.
К концу 4-го века, после борьбы с разного рода еретиками, Церковь раскрыла учение о Лице Господа Иисуса Христа, подтвердив, что Он есть Бог и вместе человек. Но люди науки не удовлетворялись положительным учением Церкви; в учении о богочеловечестве Иисуса Христа они находили пункт, не уясненный для разума. Это вопрос об образе соединения в Лице Иисуса Христа Божественной и человеческой природы и взаимном отношении той и другой. Вопрос этот в конце 4 и начале 5 в. занимал антиохийских богословов, которые и приняли на себя задачу разъяснить его научно, путем разума. Но так как они хотели совершенно исключить элемент мистического опыта и придавали соображением разума слишком большее значение, то не обошлись без ересей, волновавших Церковь в 5, 6 и даже 7 веках.
Ересь Нестория была первой из ересей, развивавшихся в Церкви при научном разъяснении вопроса об образе соединения в Лице Иисуса Христа Божественной и человеческой природы и их взаимном отношении. Она, подобно ереси Ария, вышла из антиохийского училища, не допускавшего таинственности в понимании догматов веры. Антиохийским богословам казалось непонятным и даже невозможным учение о соединении двух природ Божественной и человеческой, ограниченной и неограниченной, в одно Лицо Бога-человека Иисуса Христа. Желая дать этому учению разумное и понятное объяснение, они пришли к еретическим мыслям.
Диодор Тарсийский (ум. 394 г.) первым пытался доказать, что в Иисусе Христе человеческая природа как до соединения, так и после соединения с Божественной была полная и самостоятельная. Но, определяя образ соединения двух полных природ, он затруднялся (вследствие воззрений Антиохийской школы на догматы) сказать, что человеческая и Божественная природа составили единое Лицо Иисуса, и потому разграничивал их между собой, говорил, что между ними не было полного и существенного объединения. «Совершенный прежде веков Сын воспринял совершенное от Давида, так, что Бог Слово обитал в рожденном от семени Давидова, как в храме. Поэтому от Девы Марии родился человек, а не Бог, ибо смертное рождает смертное по естеству». То есть, по Диодору, Иисус Христос был простой человек, в котором обитало Божество, или который носил в себе Божество.
Ученик Диодора, Феодор, епископ Мопсуетский (ум. 429 г.), развил эту мысль еще полнее. Он резко отличал в Иисусе Христе человеческую личность от Божественной. Существенное соединение Бога-Слова с человеком Иисусом в одно лицо, по его понятию, было бы ограничением Божества, потому оно и невозможно. Между человеком Иисусом и Богом Слово возможно только внешнее соединение или точнее соприкосновение одного с другим. Таким образом, Бог-Слово и человек-Иисус совершенно отдельные и самостоятельные личности. Поэтому нельзя употреблять выражения, относящиеся к человеку-Иисусу, в приложении к Богу-Слову. Например, нельзя говорить: Бог родился, Богородица, потому что не Бог родился от Марии, а человек, или: Бог страдал, Бог распят, потому что опять страдал человек-Иисус. Последствия этого еретического учения - отрицание таинства воплощения Бога-Слова, искупления рода человеческого страданиями и смертью Господа Иисуса Христа, так как страдания и смерть обыкновенного человека не могут иметь спасительного значения для всего рода человеческого, и, в конце концов, отрицание всего христианства.
Пока учение Диодора и Феодора распространялось только как частное мнение в кружке людей, занимавшихся богословскими вопросами, оно не встречало опровержений и осуждений со стороны Церкви. Но когда архиепископ Константинопольский Несторий затеял сделать его общецерковным учением, Церковь выступила против него как ереси и торжественно осудила. Несторий был учеником Феодора Мопсуетского и воспитанником Антиохийского училища. Он возглавил борьбу с Церковью и дал свое имя этому еретическому учению.
Еще будучи в Антиохии иеромонахом, Несторий славился красноречием и строгостью жизни. В 428 году император Феодосий II младший сделал его Константинопольским архиепископом – «обойдя», таким образом, Александрию, и обострив отношения между двумя городами. Несторий привез собой из Антиохии пресвитера Анастасия, который сказал в церкви несколько проповедей в духе учения Феодора Мопсуетского - что Деву Марию следует называть не Богородицей, а человекородицей. Но в Константинопольской, Александрийской и других церквах сохранялось древнее православное учение о соединении в Лице Господа Иисуса Христа двух естеств. В едином Богочеловеческом Лице не допускалось разделения Божества от человечества. Отсюда и Пресвятую Деву Марию именовали Богородицей. К тому же, население Константинополя в это время уже почитало Пресвятую Богородицу как покровительницу своего города. Поэтому проповеди Анастасия взволновали весь клир, монахов и народ. Несторий для прекращения волнений стал сам проповедовать и отвергать название Богородица, по его мнению, непримиримое с разумом и христианством, но и не допускал названия человекородица, а назвал Пресвятую Деву Христородицей. После этого объяснения волнения в Константинополе не утихали. Несторий стал преследовать своих противников и даже осудил их на частном Константинопольском соборе (429 г.), но тем только увеличил число своих врагов, которых и без того было много по случаю предпринятого им исправления нравов клира.
Скоро слух об этих спорах проник и в другие церкви и здесь начались рассуждения.
В Антиохии и Сирии очень многие приняли сторону Нестория, по преимуществу лица, вышедшие из Антиохийского училища. Но в Александрии и Риме учение Нестория встретило сильное противодействие. Александрийским епископом в то время был св. Кирилл (с 412 по 444гг.), человек богословски образованный и ревностный защитник православия. Прежде всего, в пасхальном послании он изложил, как вредно для христианства учение Нестория. Его тезис: «Естества соединяются так, что есть Один Христос и Сын». Это на Нестория не подействовало, и он продолжал в письмах к Кириллу отстаивать правильность своего учения: «Тело Христа есть храм Божества, усвоенное Богом неким высоким союзом». Тогда Кирилл сообщил об этой ереси папе Целестину. Несторий тоже писал в Рим. Папа Целестин созвал в Риме собор (430г.), осудил на нем учение Нестория и потребовал от него, под угрозой отлучения и низложения, отказаться от своих мыслей в течение 10 дней.
Кирилл уведомил Нестория и епископов о постановлениях Римского собора, но Несторий остался непреклонным. Он как бы копирует Иоанна Златоуста – упорно идет против всех. Между тем, Кирилл на соборе в Александрии (430 г) осудил учение Нестория и издал против него 12 анафематизмов, в которых доказывал нераздельное соединение в Лице Господа Иисуса Христа двух естеств. Эти анафематизмы Кирилл препроводил Несторию со своим посланием. Несторий, со своей стороны, ответил 12 анафематизмами, в которых осуждал тех, кто приписывают страдания Божеству. Для прекращения такого раздора между предстоятелями знаменитых церквей и утверждения православного учения, имп. Феодосий II решился созвать вселенский собор.


Третий Вселенский Собор.

Вселенский собор мог быть созван только императором. Обычно императоры если не фактически, то, во всяком случае, формально руководили соборами. Соборы заседали в императорских резиденциях, как в Никее, например, в Константинополе, где произошло три из семи Вселенских соборов, или в Халкидоне который тоже был императорской резиденцией. Сейчас же император решил назначить местом заседания, так сказать, нейтральную почву, и ею стал город Эфес в западной части Малой Азии. Здесь жил апостол Иоанн Богослов, здесь совершилось успение Пресвятой Богородицы. Открытие Собора было назначено на день Святой Пятидесятницы (символизм вполне александрийский).
Эфес находился между Константинополем и Александрией, примерно на половине пути (и это тоже знак к примирению). По этой причине в организации Собора были существенные изъяны. На Собор его участники прибывали с большим опозданием. Св. Кирилл со своими епископами прибыл раньше других. Он заручился полной поддержкой местного епископа Мемнона. Св. Кирилл привез с собой много монахов, а также низших служителей Церкви. И эти совершено простые неученые люди буквально терроризировали весь город: они ходили по улицам с криками "Смерть несторианам!". Проходил срок, назначенный в императорском указе как время начала соборных заседаний, но не было еще антиохийских епископов, составлявших главную опору Нестория, не было и римских представителей.
Между тем, прошло 15 дней после срока, назначенного императором: более 200 епископов собралось из различных областей. Многим из них не позволяли долее медлить издержки; многие сделались нездоровыми; некоторые даже умерли в Ефесе. Все роптали на медленность антиохийцев и явно говорили, что они не хотят присутствовать на соборе, чтобы не оказаться причастными к осуждению одноземца. Все это расположило св. Кирилла приступить скорее к открытию собора, – и он назначил собраться всем епископам 22 июня в большом храме Пресвятой Богородицы.
21 июня 431 г. посланы были к Несторию 4 епископа просить, чтобы он явился в следующий день на собор. Несторий отвечал им: "Подумаю, и, если мне заблагорассудится, приду". Между тем, желая, вероятно, составить свой отдельный собор, послал к Мемнону, епископу Эфесскому, просить, чтобы для него отворили церковь святого Иоанна. Но Мемнон отказал ему в этом, зная, что от сего может прийти в волнение народ, который смотрел на Нестория, как на явного еретика.
Собор открылся 22 июня в храме Пресвятой Богородицы. Первое заседание открыли 148 епископов. Посреди храма, на возвышенном троне, положили Евангелие, как знамение присутствия Самого Иисуса Христа. Так как епископ Римский отсутствовал, а Константинопольский был обвиняемым, то председательствовал св. Кирилл - как старший по занимаемому им престолу и личным достоинствам и заслугам. Феодот, епископ Анкирский, предложил, чтобы сам Несторий явился в собрание, и чтобы с общего согласия рассматривались дела веры. Тут встали 4 епископа, посылаемые к Несторию, и объявили ответ его: "Подумаю, и если мне заблагорассудится, приду". Тем не менее была предпринята вторая попытка – к Несторию были отправлены 3 епископа. Несторий заявил, что прибудет на собор тогда, когда соберутся все епископы. В третий раз отправляют 4-х епископов, уже с письменным приглашением. И только после третьего отказа явиться святые отцы приступают к исследованию «дела» Нестория.
По прочтении никейского символа, Петр, священник александрийский, представил письмо св. Кирилла к Несторию. Когда его прочли, св. Кирилл, обратившись к епископам, сказал: "Вы слышали мое письмо; скажите, прошу вас, что о нем думаете?" Тогда Ювеналий Иерусалимский, и за ним по порядку 126 епископов, каждый в различных словах, выразили одно мнение, что письмо св. Кирилла согласно с символом никейским, и все они одобряют его учение; прочие епископы молчанием подтвердили это мнение. Затем было прочитано письмо Нестория с изложением его вероучения. Св. Кирилл опять спросил отцов собора, что они об этом думают. Тихий ропот пробежал по рядам епископов. Между прочими Акакий Мелитский отвечал: "Письмо Нестория показывает, что он не даром избегает спора: он исказил Святое Писание и учение отцов". Прочие отцы собора закричали: "Кто Нестория не предает анафеме, тот сам анафема да будет! Православная вера его осуждает; св. собор осуждает! Кто сообщается с Несторием, да будет анафема! Все мы письмо и догматы Нестория осуждаем! Все еретика Нестория предаем анафеме! Вся земля осуждает его нечестивую веру! Кто Нестория не осуждает – анафема!"
Когда умолкло негодование, было прочитано соборное письмо папы Целестина к Несторию и согласное с ним письмо св. Кирилла, которое оканчивалось 12 анафемами. Изложенные в них аргументы звучали так убедительно, что епископам захотелось выяснить, не согласился ли с ними Несторий. Спросить его самого было невозможно, поэтому спросили его друзей, знающих его умонастроения. Вот что ответил епископ Акакий Мелитский: "Вера в опасности – и всякая приязнь должна умолкнуть. Я любил Нестория более всех, и чего не предпринимал для его сохранения? Но скажу истину, да не погублю души своей. Тотчас по прибытии своем в Эфес я говорил с ним, и, видя его в ужасном заблуждении, употреблял всякие средства, чтобы привесть его к истине. Он обещал мне, что оставит свое мнение. Но спустя 10 или 12 дней, когда я опять стал говорить с ним о предметах веры, то изумился, услышав его возражения. Он нелепыми вопросами хотел принудить меня – или совершенно отвергнуть, что Божество Единородного Сына приняло плоть, или признать, что Божество Отца, Сына и Святого Духа вместе с Божественным Словом воплотилось, что было бы противно православию. В другом разговоре один из его епископов утверждал, что Сын, Который пострадал, отличен от Слова Божественного, я не снес такого богохульства: простился с ним и удалился. Один из бывших с ним покровительствовал даже иудеям, что они погрешили не против Бога, а против человека". Такое свидетельство друга о вероотступнике ужаснуло благочестивых епископов.
Общий голос решил участь Нестория. Ему произнесли приговор осуждения в следующих словах: "Так как Несторий, сверх других негодных дел, не повиновался нашему приглашению на собор и не принял даже посланных от нас епископов, то мы принужденными нашлись исследовать нечестивое учение его. Открывши же частию из его писем, частию из других сочинений, частию из разговоров, которые он на сих днях имел в этом городе (Эфесе), и которые подтверждены были свидетелями, что он и мыслит и учит нечестиво, мы вынуждены были со слезами произнесть следующее горестное определение: Господь наш Иисус, Христос, на Которого он изрыгал богохульства, устами этого св. собора осуждает его – лишить епископа сана и отлучить от общества верных". Этот приговор подписали более 200 епископов; ибо многие, сперва не хотевшие быть на соборе, присоединились к нему во время заседаний, а некоторые даже после пришли и подписали это определение. Жители эфеские, когда услышали, что Несторий осужден, начали благословлять собор и славить Бога, Который поразил врага веры. Когда епископы вышли из церкви, народ с зажженными факелами провожал их до домов; весь город был освящен; всех одушевляла светлая радость.
На другой день объявлен был Несторию приговор собора в следующих словах: "Св. собор, благодатию Божиею по повелению благочестивейших и христианнейших императоров собранный в Эфесе, Несторию, – новому Иуде. Знай! за нечестивые твои догматы и презрение канонов, ты, по законам церковным, низложен св. собором и лишен всякой степени церковной".
Итак, собор осудил Нестория. Через некоторое время прибыли сирийские, или как их называли, восточные, епископы во главе с архиепископом Иоанном Антиохийским. Их было гораздо меньше, чем участников заседаний Собора, но они и не пожелали присоединиться к его работе. Вместе с Несторием и с представителем императора новоприбывшие устроили свой собственный собор, так называемый, "соборик". Через некоторое время прибыли и представители римского папы, подтвердившие то осуждение Нестория, которое было изречено на Соборе под председательством св. Кирилла Александрийского. Возникла неразрешимая, по-видимому, ситуация – два собора выносят противоположные решения. Император Феодосий II в полной растерянности хотел как бы игнорировать фактическое положение дел и утвердил деяния обоих соборов. Он подтвердил низложение Нестория, но, вместе с тем, подтвердил и низложение св. Кирилла, провозглашенное на "соборике" Нестория, а заодно распорядился отправить этих двух епископов вместе с Мемноном Эфесским в тюрьму.
По дороге из Эфеса антиохийские отцы во главе с Иоанном составили 2 собора: в Тарсе и Антиохии. На них осуждены Кирилл и Мемнон. На последнем составлено исповедание веры уже в православном духе: «Господь Иисус Христос – совершенный Бог и совершенный человек, поэтому на основании неслитного в Нем единения Божества и человечества, Пресвятая Дева может быть названа Богородицей»; но Кирилл снова был осуждён.
Император всячески старался примирить стороны, и в конце концов Кирилл подписал антиохийское исповедание, признав, что предметом спора было различие терминологий. В Церкви восстановился мир.
Судьба самого Нестория сложилась очень тяжело. В 435 г. он был сослан в Ливийский оазис. Судя по всему, ему там пришлось весьма несладко. Он написал собственную апологию под названием "Трагедия" (она до нас не дошла) и книгу мемуаров "Трактат Ираклида Дамасского".

Вместе с заблуждениями Нестория на Третьем Вселенском Соборе была осуждена и появившаяся на западе ересь пелагианская. Пелагий, родом из Британии, не принимая иночества, вел строгую аскетическую жизнь, и, впав в духовную гордость, начал отрицать первородный грех, умаляя значение благодати Божией в деле спасения и приписывая все заслуги добродетельной жизни и собственным силам человека. В дальнейшем своем развитии пелагианство вело к отрицанию нужды в искуплении и самого искупления. Для распространения этого лжеучения Пелагий прибыл в Рим, а затем в Карфаген, но здесь встретил сильного противника в лице знаменитого учителя западной церкви, блаженного Августина. Испытав собственным тяжким опытом немощь воли в борьбе со страстями, Августин со всей силой опровергал ложное учение гордого британца и раскрыл в своих творениях, какое великое значение имеет божественная благодать для делания добра и достижения блаженства. Осуждение ереси Пелагия было произнесено еще в 418 году на поместном соборе в Карфагене, и только было подтверждено Третьем Вселенским Собором.
Кроме того, на Соборе было провозглашено полное запрещение не только составлять новый, но даже дополнять или сокращать, хотя бы одним словом, Символ, изложенный на двух первых Вселенских Соборах.

Несторианская реакция

В результате III Вселенского Собора Церковь приблизилась к формулированию христологического догмата, но сама формула еще не была дана. Примирительная формулировка, принятая на Антиохийском соборе, оставляла нерешенными ряд проблем, в частности, проблему двух природ Спасителя.
Осуждение Нестория привело к тому, что его последователи откололись от Церкви и образовали несторианскую общину в Сирии. В числе приверженцев Нестория был даже блаженный Феодорит Кирский. Он осуждал заблуждения Нестория, соглашался с православным учением, но так и не захотел согласиться с осуждением Нестория.
Иоанн Антиохийский был вынужден стремиться к уничтожению еретической партии. Не достигнув ничего силой убеждения, Иоанну пришлось обратиться к помощи гражданских властей. Император удалил с кафедр нескольких несторианских епископов в церквах Сирийской и Месопотамской, но несторианство держалось.
Главной причиной этого был не сам лично Несторий, а распространение его еретических мыслей в сочинениях Диодора Тарсийского и Федора Мопсуетского. На них в Сирии смотрели, как на великих учителей Церкви. Православные епископы это понимали и потому начали действовать против этих учителей несторианства. Так, Эдесский епископ Раввула разрушил эдесскую школу, в которой проводились идеи антиохийской школы. Во главе этой школы стоял пресвитер Ива, подобно Феодориту, соглашавшийся на Антиохийское исповедание, но подозревавший самого Кирилла в неправославии. Ива с другими учителями эдесской школы был изгнан.
Епископ Раввула организовал собор, который осудил сочинения Диодора и Феодора. Это произвело сильное волнение в восточных церквах. Св.ятой. Кирилл, желавший вместе с Проклом, еп. Константинопольским, торжественно осудить учителей несторианства, должен был только ограничиться в своем сочинении только опровержением Феодора Мопсуетского. Но и это сочинение вызвало на востоке сильное недовольство, и против него появились возражения. Блаженный Феодорит тоже защищал Феодора Мопсуетского.
Во время этой борьбы умер св. Кирилл (444 г.), и во время этой же борьбы сирийские христиане со своими епископами еще более отдалились от Церкви. Равула Эдесский умер еще раньше Кирилла (436 г.). Под влиянием несторианской партии, преемником его был избран изгнанный Ива, который опять восстановил эдесскую школу. Ива, между прочим, написал письмо к одному персидскому епископу, Марию, о событиях в сирийской церкви и о споре между Кириллом и Несторием. Порицая Нестория, что он своим выражением о Пресвятой Деве Марии подал повод к обвинению в ереси, Ива особенно восстал против Кирилла, обвиняя его несправедливо в том, что он уничтожает в Иисусе Христе человеческое естество, и признает одно Божественное и тем возобновляет ересь Аполлинария.

После гонений со стороны императора, приверженцы несторианских идей находят убежище в Низибии, образуют свою иерархию и отделяются от Константинополя под покровительством персидского правительства. В 499 году в Селевкии собор был созван собор, на котором было утверждено несторианство и формально заявлено об отделении персидской церкви от греко-римской империи. Несториане стали называться по своему богослужебному языку халдейскими христианами. У них был свой патриарх, называемый католикосом. Из Персии несторианство распространилось в Индию. Здесь они получили название христиан-фомитов, по имени ап. Фомы.


Преемником св. Кирилла на Александрийской архиепископской кафедре становится его племянник Диоскор. Вообще в Египте замещение Александрийской кафедры совершалось по династическому принципу – место умершего архиепископа занимал его племянник, который уже загодя готовился к этому служению (так, сам св. Кирилл был племянником еп. Феофила). В церковно-политическом отношении Диоскора можно считать продолжателем дела св. Кирилла, но он не обладал очень многими достоинствами своего дяди. Прежде всего он не был таким богословом, можно сказать не был богословом вовсе и, кроме того, если св. Кирилла отличала определенная властность, то у Диоскора властность переходила в самый настоящий авторитаризм, который ни с чем не хотел считаться.

Ересь монофизитов

Новое столкновение Александрии с Константинополем произошло по поводу учения, которое начал распространять один из весьма уважаемых константинопольских монахов, настоятель одного из столичных монастырей, архимандрит Евтихий. Этот Евтихий в богословии был, как он сам считал, последователем св. Кирилла. Однако, незаметно для себя, пришел к таким выводам, с которыми сам святитель ни в коем случае не согласился бы. Неточности трактовки текстов святого Кирилла приводят Евтихия к такому выводу: во Христе человечество растворяется в Божестве, как капля меда в океане. Евтихий не отрицает, что человеческая природа сохраняется во Христе, но подобно тому, как капля меда, растворившись в океане, становится совершенно неощутимой, так, по его представлениям, человечество во Христе полностью претворяется в Божество. Так высокое богословие св. Кирилла выродилось у Евтихия в лжеучение, построилась новая система монофизитства, в котором утверждалось, что во Иисусе Христе было не два естества, но одно. Когда на соборе дошло до объяснений с Евтихием, то он выразил свое учение так: “После воплощения Бога Слова, я поклоняюсь одному естеству, естеству Бога, воплотившегося и вочеловечившегося; исповедую, что Господь наш состоит из двух естеств прежде соединения, а после соединения исповедую одно естество”.
Монофизитство имело множество оттенков, но неизменным оставалось следующее утверждение: Христос – истинный Бог, но не истинный человек; в конечном пределе человеческое во Христе – только видимость; так монофизитство сводится к докетизму.

Это учение уважаемого константинопольского архимандрита, который имел очень большое влияние при дворе, встретило противодействие со стороны константинопольского патриарха, святого Флавиана. Св. Флавиан созвал собор, на котором осудил Евтихия. Осуждение это одобрил римский папа, святой Лев Великий. По поводу учения Евтихия папа Лев составил изложение веры, которое называется "Томос (свиток) к Флавиану" – оно адресовано константинопольскому архиепископу и предлагается ему как правильное и окончательное изложение православной христологии.

Еретическое монофизитское учение разделял Диоскор, занявший после Кирилла Александрийскую кафедру. Диоскора поддерживал император Феодосий II, ценивший его как борца с несторианством. Евтихия почитала придворная партия во главе с императрицей Евдоксией. По совету этой партии, Евтихий перенес свое дело на суд церквей Римской и Александрийской, выставляя себя защитником православного учения, а Флавиана несторианином. Папа Лев Великий, осведомленный обо всем Флавианом, согласился на осуждение Евтихия. Диоскор же, приняв сторону последнего, просил императора созвать вселенский собор для утверждения мнимо-православного учения Евтихия и осуждения несторианства, якобы возрожденного Флавианом. Феодосий II назначил в 449 году собор в Эфесе, под председательством Диоскора.

На соборе присутствовало 127 епископов Папа прислал “догматическое послание”, знаменитое по чистоте понимания истины и по ясности изложения (epistola dogmatica). Заседали трое его легатов. Начались соборные совещания по делу Евтихия. Диоскор не огласил послание папы, удовольствовался исповеданием веры Евтихия и заявлением, что о двух природах во Христе не говорилось на прежних вселенских соборах. В зал заседаний врываются египетские монахи с кличем: « Рассекайте надвое тех, кто рассекает надвое естество Христово».
Монофизитство, при поддержке императора Феодосия и особенно его жены, торжествует. Диоскор объявляет Флавиана еретиком и лишенным сана, как и некоторых других епископов, в том числе и Феодора Кирского. С ними, по боязни насилия, соглашаются 114 епископов.
Когда Флавиан выходил из соборной залы, на него набросились сирский архимандрит Варсума и другие монахи, и так избили его, что он скоро умер на пути в городок Лидии, место своего заточения.
Римские легаты, которые присутствовали на Эфесском Соборе, не могли принимать в нем реального участия, поскольку они не знали греческого языка, однако они все-таки заявили по поводу его деяний свой протест и покинули Эфес, не подписав никаких соборных определений. Очень скоро папа св. Лев Великий назвал этот Собор "разбойничеством", и под этим названием Собор и вошел в историю, он так и называется "разбойничий собор", или "Эфесское разбойничество" 499г.
Преемником Флавиана сделался Анатолий, священник, поверенный Диоскора при императорском дворе. Император, обманутый своими царедворцами, подтвердил все определения эфесского “разбойничьего собора”.

Диоскор одержал решительную победу во всей Восточной Церкви, он назначил епископов в Константинополь и в Антиохию, в то время как иерусалимский архиепископ св. Ювеналий уже был на его стороне. Таким образом все четыре восточных патриархата оказались как бы заодно и поддерживали, по крайней мере в лице своих предстоятелей, "разбойничий собор".

Защитником православия выступил папа Римский св. Лев Великий. На соборе в Риме было осуждено все, постановленное в Эфесе. Папа в письмах на восток требовал созыва законного вселенского собора в Италии. По его просьбе, того же требовал и западный император Валентиан III. Но Феодосий находился под влиянием монофизитской придворной партии, особенно Феодоксии, и потому не внимал просьбам.

Меньше чем через год после Эфесского разбойничьего собора, император Феодосий II внезапно скончался в результате неудачного падения с лошади, и это в корне изменило положение дел. К власти пришла сестра императора, святая Пульхерия, которая не была согласна со своим братом в вопросах церковной политики. Поскольку, по понятиям того времени, женщина не могла править государством, святая Пульхерия избрала себе мужем одного из сенаторов, Маркиана, который и стал императором. Фактически они правили вместе, и у святого Маркиана сразу появилась мысль созвать Вселенский Собор.

4-й Вселенский Собор

Местом проведения собора хотели сделать город Никею, с которым связывались славные воспоминания о I Вселенском Соборе, но потом решили избрать другой город – Халкидон, который был гораздо ближе, чем Никея, к Константинополю (он располагался на азиатском берегу Босфора прямо против столицы). Такая близость к Константинополю позволяла Собору постоянно сноситься с императором. Император Маркиан, в отличие от своего предшественника Феодосия II, не хотел упускать Собор из-под своего контроля. Если на Эфесском Соборе 449 г. председательствовал Диоскор, то на Соборе Халкидонском председательствовали почти на всех сессиях представители императора – их было 19, и они обеспечивали работу Собора в нужном направлении.
На Соборе присутствовало 630 отцов. Из наиболее замечательных были: Анатолий Константинопольский, принявший сторону православных, Домн Антиохийский (низложенный Диоскором и возвращенный Маркианом), Максим, поставленный на его место, Ювеналий Иерусалимский, Фалассий Кесарие-Каппадокийский, блаженный Феодорит, Евсевий Дорилейский, Диоскор Алесксандрийский и другие. Папа, желавший собора в Италии, все же прислал своих легатов в Халкидон. Председателем собора был Анатолий Константинопольский.
Папа Лев был против Вселенского Собора, т.к. считал, что достаточно подтверждения прошлого III Вселенского Собора 431г, но своих легатов всё-таки прислал. Римские церковные власти «не любили» Вселенских Соборов. Уже тогда папа полагал, что присоединение к Церкви есть присоединение к папе, но Восток всегда противился этому, противопоставляя власти папы власть Вселенского Собора.

Первым делом отцы занялись рассмотрением деяний разбойничьего собора и судопроизводством над Диоскором. Его обвинителем был известный Евсевий Дорилейский, который представил отцам записку с изложением всех насилий Диоскора на разбойничьем соборе. Ознакомившись, отцы отняли у Диоскора право голоса, после чего он попал в число подсудимых. К тому же на него представили много обвинений египетские епископы, которые рассказали о безнравственности и жестокости Диоскора и его разного рода насилиях. Диоскор вначале возражал, но почувствовав скорый конец, перестал являться на заседания. За это и был низложен – за пренебрежение к Собору, а не за веру, не как еретик, но как нарушитель церковных канонов. Также был осуждены и разбойничий собор и Евтихий. Тех епископов, которые принимали участие в разбойничьем соборе, отцы Халкидонского собора простили, так как они раскаялись и объяснили в свое оправдание, что действовали под страхом угроз Диоскора.

Однако основная задача Собора была другой. Он должен был дать определение веры, лишенное какой бы то ни было односторонности. Самой общей задачей, которая стояла перед Халкидонским Собором, было согласование, приведение к единству богословия двух школ – Александрийской и Антиохийской. Между этими двумя школами была разница по существу, которая еще усиливалась терминологическими различиями. Если формулировать эти богословские расхождения в двух словах, то можно сказать, что александрийское богословие и учит о воплощении Бога-Слова, в те время как антиохийское – что Бог-Слово воспринял человека. Александрийское богословие подчеркивает единство Богочеловека, антиохийское богословие имеет тенденцию разделять единого Богочеловека на два лица.
Это различие выражается даже и терминологически. Антиохийские богословы обычно говорили, что во Христе две природы, две ипостаси, два лица. Правда, нужно отметить, что греческое слово "просопон" – лицо в то время не имел столь определенного значения, столь определенной связи с понятием личности, какое он получил после. Потому что, вообще говоря, слово "просопон" имеет различные значения: скажем, в античном театре оно обозначало "маску" и смысл его часто сводился к внешности, к обличию. Когда в таком смысле говорится о двух лицах во Христе, это может иметь вполне православное значение, потому что и мы тоже говорим о "зраке" раба, который воспринял Сын Божий. Но здесь все-таки есть явный терминологический дефект, его чувствовал даже сам Несторий, который говорил о том, что наряду с двумя природными лицами ("просопа") есть еще общее лицо, "лицо единения" ("просопон эносиос") – термин, изобретенный самим Несторием.
Александрийское богословие, напротив, учило о единой природе, о единой ипостаси и о едином лице. Такие термины, как "лицо" и "ипостась" широко употреблялись уже в богословии IV в., когда шли тринитарные споры, т.е. споры о Святой Троице. Но для того, чтобы эти термины с тем содержанием, которое за ними закрепилось в ходе тринитарных споров IV века, были перенесены область христологии, потребовались значительные усилия, этого еще не было в годы III Вселенского Собора, не было этого и в терминологии св. Кирилла Александрийского; при всей ясности своего богословского видения, св. Кирилл – великий защитник единства Богочеловека страдал терминологической неточностью. В христологии св. Кирилла понятие "природы" и понятие "ипостаси" весьма близки, хотя еще в IV в. в области триадологии – учения о Святой Троице – они имели разное значение. Отцы IV в. учили о единой природе Бога и о трех ипостасях или лицах.

И в "Томосе" папы Льва Великого не было прояснения терминов, там употреблялся латинский термин "персона", что соответствует греческому "просопон" – "лицо", но само по себе слово "лицо" не имело четкого значения. Такое значение придали ему отцы Халкидонского Собора, которые в своем вероопределении отождествили "лицо" и "ипостась". Это было вполне в духе Великих Каппадокийцев., но это было и большим новшеством в области христологии и, конечно, новым шагом вперед в уточнении христологического догмата.
Отцам Халкидонского Собора предстояло найти золотую середину между позицией Антиохийской школы, породившей несторианство, и мнением Александрийских богословов, инициировавшим монофизитскую ересь. Именно среднее между этими крайностями учение и было православным.

Для легатов римского папы дело представлялось очень простым: Собор всего-навсего должен подтвердить то определение веры, которое уже составлено в Риме. Но Халкидонский Собор не стал этого делать, несмотря на высокие достоинства "Томоса" Льва. Многие участники Собора хотели вовсе уклониться от формулирования христологического догмата, потому что гораздо легче было сослаться на Никейский и Константинопольский Символы Веры, сослаться на учение св. Кирилла, апробированное III Вселенским Собором, нежели составлять новое вероопределение. Однако Церковь имела потребность в соборном вероопределении, и император Маркиан продолжал настаивать на том, чтобы Собор его дал. Собор в конце концов подчинился, и так появилось знаменитое Хадкидонское вероопределение.

Приняв за образец изложение веры св. Кирилла Александрийского и Иоанна Антиохийского, а также послание папы Льва Римского к Флавиану, отцы так определили догмат об образе соединения в Лице Господа Иисуса Христа двух естеств: “Итак, последуя святым отцам, все согласно поучаем исповедовать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного по Божеству, совершенного по человечеству, истинного Бога, истинного человека, одного и того же, из разумной души и тела, единосущного Отцу по Божеству и единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рожденного прежде всего от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии Девы Богородицы по человечеству, одного и того же Христа, Сына, Господа, Единородного, в двух естествах, неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно Лицо, в одну Ипостась, - не на два лица рассекаемого или разделяемого; но одного и того же Сына, единородного, Бога Слова, Господа Иисуса Христа”. Все отцы были согласны с этим определением.
Первые два определения здесь осуждают монофизитство, вторые два определения – "нераздельно" и "неразлучно" направлены против несторианской ереси. По существу все четыре определения негативны, они апофатически очерчивают тайну воплощения, но запрещают нам представлять, как именно оно произошло. Христос – всецело Бог: Младенцем в яслях или умирая на кресте, Он не перестает быть причастным троичной полноте и в Своем вездесущии и могуществе управлять вселенной. С другой стороны, человечество Христа это всецело наше человечество; человеческая природа присуща Ему превечно, она никогда не существовала вне Личности Христа. Человечеству в Божестве не тесно, так как Божество максимально раскрывает человечество.
Интересна позиция папы Льва Великого по этому вопросу. Вместо того, чтобы решать какие-либо абстрактные богословские вопросы по поводу уникального смешения, которое являет собой природа Христа, Лев всего лишь заявил: "Это именно так!" и принял это. Восток в течение многих веков пытался на философском языке объяснить, что же представляет собой Воплощение. Лев даже не пытался этого сделать. Этот неодинаковый подход отразил растущие различия между восточной и западной частями Римской империи. Восток проявил себя более созерцательным, склонным к философским теоретизированиям, основанным на греческой философии. Запад же был более практичен, он впитал в себя и отразил даже в сугубо духовной сфере римские успехи в технике и военном деле. Возможно, это не простое совпадение, что пока на Востоке шли схватки с монофизитами по довольно абстрактному вопросу о природе Христа, на Западе развернулся спор с пелагианством, сторонников и противников которого, как известно, беспокоила повседневная жизнь человека. Эти различия между Востоком и Западом с течением времени все более углублялись, пока, в конце концов, не привели к первому великому расколу христианского мира.
Халкидонский собор также утвердил постановления не только трех предыдущих Вселенских соборов, но и поместных: Анкирского, Неокесарийского, Гангрского, Антиохийского и Лаодикийского, бывших в 4-м веке. В 28-м правиле Собора зафиксировано, что Константинопольская кафедра – вторая во Вселенской Церкви после Римской. С этого времени первенствующих епископов в главных пяти церковных округах стали называть патриархами, а знатнейшим митрополитам, лишенным некоторых прав самостоятельности, в почетное отличие присвоили титул экзарха: напр., Ефесскому, Кесарийскому, Ираклийскому. Что же касается названия “папа”, то в Египте и Карфагене простой народ называл так первенствующих епископов, а прочие были у него “отцы”, а эти “деды” (папы). Из Африки это название перешло в Рим.
После собора император издал строгие законы относительно монофизитов – их велено было ссылать в заточение или изгонять; их сочинения сжигать, а за их распространение казнить. Диоскор и Евтихий были сосланы в отдаленные провинции”.

Вера Собора была провозглашена обязательной для всех. В указе императоров Валентиана и Маркиана, опубликованном 27 января 452 года, было объявлено, что «никто, будь он клирик или государственный служащий, или лицо в любом другом гражданском состоянии, отныне не должен публично спорить о христианской вере … или публично обсуждать вопросы, уже решенные и истинно выраженные» на Халкидонском Соборе. Нарушители указа должны были нести административное наказание и сниматься со своих постов.
Продолжение монофизитской ереси после 4-го вселенского Собора.
Монофизитская ересь принесла Церкви более зла, чем какая-либо другая ересь. Соборное осуждение уничтожить ее не смогло. Очень не нравилось монофизитам, особенно египетским, учение о двух естествах в лице Господа Иисуса Христа, главное о человеческой природе Спасителя. Многие монахи в других церквах также были против этого учения и перешли в ряды монофизитов. Им казалось невозможным приписать Господу Иисусу Христу человеческую природу, подобную нашей греховной, против недостатков которой были направлены все их подвиги. После собора некоторые из монахов прямо из Халкидона отправились в Палестину и произвели там большое смущение рассказами о том, что Халкидонский собор восстановил несторианство. Десять тысяч палестинских монахов, под предводительством выходцев из Халкидона, напали на Иерусалим, разграбили его, выгнали патриарха Ювеналия, а на его место поставили своего Феодосия. Только через два года (453 г.), при помощи военной силы, Ювеналий занял опять иерусалимский престол.
Подобные же волнения монофизиты устраивали и в Александрии. Здесь даже военная сила не привела ни к чему. Чернь загнала воинов в бывший храм Сераписа и сожгла живыми вместе с храмом. Усиленные военные меры привели к окончательному отделению монофизитов от православного патриарха и созданию собственной иерархии. Эту иерархию признало практически все население Египта; православные (копты) остались в явном меньшинстве.
Сильная монофизитская партия была составлена в Антиохи. Чтобы утвердить монофизитство навсегда, антиохийские отцы в трисвятой песне после слов: святый бессмертный — сделали монофизитское прибавление — распныйся за ны. Тогда же монофизитство было принято в Армении, которая придерживается его и до настоящего времени.
В результате три довольно значительные географические зоны на востоке стали в основном монофизитскими: Египет, Сирия и северо-восточная часть Малой Азии. В течение века монофизитство заняло настолько прочные позиции, что эти регионы перестали подчиняться другим, более ортодоксальным, греко-говорящим регионам Империи. И когда в VII веке на эти территории со стороны Аравии вошли мусульмане, то монофизиты предпочли подчиниться власти ислама, а не греческих |ортодоксов.
Сама империя в результате распространения ереси была значительно ослаблена. Единая вера - мощное государство, раскол веры – распад государства. Мощь монофизитства активно использовали римские императоры в борьбе за светскую власть.
Император Василиск, занявший престол в 476 году, чтобы заручиться поддержкой монофизитов, принял их сторону. Он издал окружное послание, в котором, предавая осуждению Халкидонский собор и послание Льва к Флавиану, приказывал держаться только Никейского символа и определений второго и третьего вселенских соборов, подтверждающих этот символ. Такое послание должны были подписать все епископы империи, и действительно многие подписали, одни по убеждению, другие из страха. Восстановление монофизитства произвело сильное волнение среди православных, особенно в Константинополе. Здесь во главе православных стоял патриарх Акакий. Василиск, желая предотвратить волнения, угрожавшие даже его престолу, издал было другое окружное послание, отменявшее первое, но было поздно. Зенон, при помощи православных, особенно Акакия, одолел Василиска и занял императорский престол (477 г.). Теперь православные опять взяли перевес над монофизитами
Долго это состояние неустойчивого равновесия сохраняться не могло. Православный император Зенон хорошо это осознавал и стремился не только к победе православия, но и присоединению монофизитов к православной Церкви. Он понимал, что религиозные разделения плохо сказывались на благосостоянии государства.

В 482 г., Зенон издает согласительное вероопределение (энотикон), на основании которого должно было установиться общение между православными и монофизитами. В нем утверждался Никейский символ (подтвержденный вторым Вселенским Собором), предавались анафеме Несторий и Евтихий с единомышленниками, принимались 12 анафематизмов св. Кирилла, утверждалось, что единородный Сын Божий, сошедший и воплотившийся от Духа Святого и Марии Девы Богородицы, есть один, а не два: один и в чудесах, и в страданиях, которые претерпел во плоти добровольно; наконец, изрекалась анафема на тех, которые мыслили или теперь мыслят что-либо другое, чем утвержденное на Халкидонском или ином соборе.
Зенон хотел достигнуть примирения, поэтому не касался в энотиконе вопроса о естествах в Лице Господа Иисуса Христа и допускал двусмысленные выражения о Халкидонском соборе. Такое согласительное вероисповедание было принято всеми главами поместных церквей и теми епископами, которые не были явными сторонниками православия или монофизитства. Но в то же время это согласительное исповедание не удовлетворило ни строгих православных, ни строгих монофизитов. Православные подозревали в нем признание монофизитства, а те требовали явного осуждения Халкидонского собора. В результате противоборствующих сторон стало три вместо двух. Строгие монофизиты образовали отдельное общество акефалитов (безглавных).Кроме того, внутри монофизитства возникает множество сект (до 20-ти); некоторые различаются между собой по богословским воззрениям, другие ориентированы на ярких харизматических лидеров.
Преемник Зенона император Анастасий (491 - 518 гг), проводивший примирительную политику энотикона, оказался между молотом и наковальней. Силовыми мерами принуждая к принятию энотикона и православных и монофизитов, он довёл ситуацию до гражданской войны. Предводитель православных Виталиан своими победами вынудил Анастасия дать обещание созвать Вселенский Собор, который подтвердил бы святость решений 4-го Собора. Однако Собор не был созван ни при Анастасии, ни при его преемнике Юстиниане I.

В 527 году на императорский престол вступил Юстиниан I, государь замечательный в истории гражданской и церковной (527-65 гг.). Он провел законодательную реформу в Риме. Знакомый нам термин «юстиция» (законность, правосудие) происходит от его имени. Юстиниан создает «Кодекс» и Новеллы» - сборники законов, многие из которых относились и к жизни Церкви. Он предлагает и разрабатывает теорию симфонии - согласия Царства и Священства. Чтобы преодолеть раскол внутри государства, Юстиниан пытался добиться присоединения монофизитов к православию. Но достигнуть своей цели Юстиниану не удалось.
Памятником Юстиниану является теопасхитский гимн, включение которого в литургическое употребление он санкционировал: «Единородный Сыне и Слове Божий, бессмертен сый, и изволивый спасения нашего ради воплотитися от Святыя Богородицы и Приснодевы Марии, непреложно вочеловечивыйся, распныйся же, Христе Боже, смертию смерть поправый, един сый Святыя троицы, спрославляемый Отцу и Святому Духу, спаси нас»».
Супруга Юстиниана Феодора была тайной монофизиткой, и, под ее влиянием, он иногда, не разобравшись в ситуации, действовал в ущерб православию. Так, он делает уступку монофизитам, допустив прибавление в трисвятой песне: распныйся за ны, хотя строгие последователи Халкидонского собора считали такое прибавление монофизитским. Юстиниан также возвел (535 г). на константинопольский патриарший престол Анфима, тайного монофизита, но узнав о его принадлежности к ереси, вскоре низложил его. После еще нескольких неудачных попыток присоединения монофизитов, император подтвердил прежние строгие законы против них. Монофизиты тогда бежали в Великую Армению и здесь упрочили свою ересь.

Между тем Феодора продолжала вести интриги в пользу монофизитов. Она, с помощью придворных епископов, склоняла императора к мысли о том, что монофизиты присоединятся только тогда, когда Православная Церковь осудит учителя несторианства Феодора Мопсуетского и его последователей — блаженного Феодорита Киррского и Иву Эдесского. Так как их сочинения не осуждены, то это служит соблазном для монофизитов, и они подозревают православную Церковь в несторианстве. План это был составлен в пользу монофизитов и во вред православным: в случае его исполнения Церковь оказалась бы в противоречии сама с собой, осудив Феодора и Иву, признанных православными на Халкидонском соборе. Император, для умиротворения жизни Церкви, согласился испытать этот план, и в 544 году издал эдикт о трех главах. В нем осуждался Феодор Мопсуетский, как отец несторианской ереси, сочинения Феодорита против св. Кирилла и письмо Ивы к персу Марию. Но в то же время было прибавлено, что это осуждение не противоречит Халкидонскому собору, и всякий, думающий иначе, подвергнется анафеме.
Император надеялся, что указ будет принят всеми представителями церковной власти и, таким образом, получит общецерковное значение. Но случилось обратное. Указ вызвал новые великие смятения в Церкви, известные как "спор о трех главах"[2]. Спорящие стороны, та и другая, имели под собою почву, так как в жизни и деятельности Феодора, Феодорита и Ивы в отношении к Церкви находились основания и для их защиты, и для их осуждения.
Мина, патриарх Константинопольский, после некоторого сопротивления, подписал эдикт, а за ним и восточные епископы. Но в западных церквах эдикт встретил сильную оппозицию. Западные видели в осуждении трех глав унижение Халкидонского собора, хотя на беспристрастный взгляд этого не было.
Противодействие западных епископов смутило Юстиниана. В 551 году император пригласил западных епископов на собор, чтобы склонить их к осуждению трех глав. Но они не поехали, а прибыли немногие, которые все-таки не согласились с эдиктом. Тогда Юстиниан низложил и заточил их, а на их место поставил тех, которые согласились на осуждение трех глав. Затем, в 553 году, царь созвал в Константинополе пятый Вселенский собор для окончательного решения вопроса о Феодоре Мопсуетском, блаж. Феодорите и Иве Эдесском.

Пятый Вселенский Собор.

На соборе присутствовало 165 восточных и западных епископов. Председателем был Евтихий, патриарх Константинопольский, преемник Минны. Папа Вигилий, находившийся с 547 года в Константинополе фактически в плену, опасаясь противодействия западных епископов, которые считали его предателем, отказался идти на собор и обещал подписать соборные определения после. Отцы собора на нескольких заседаниях читали еретические места из сочинений Феодора Мопсуетского, Феодорита Киррского и Ивы Эдесского и все то, что было написано в их опровержение. Их заключение было согласно с императорскими эдиктами:
- Феодор Мопсуетский - еретик - несторианин и осуждён как еретик;
- Блаженный Феодорит Киррский - его сочинения против Кирилла Александрийского осуждаются, сам же он, так как на IV Вселенском Соборе подписался под осуждением Нестория, - осуждению не подлежит;
- Ива Эдесский - его письмо к Марию епископу персидскому осуждается, как несторианское, сам Ива, как оправданный на IV Вселенском Соборе, - не полежит осуждению.
Папа Вигилий подписался под определениями Собора и после семилетнего заключения в Константинополе отправился в Рим (по дороге он скончался). Преемник папы Пелагий подписал решения, что привело к волнениям на Западе, которые улеглись только в конце VI в.
Общий итог: Компромисс между монофизитами и православными не был найден. Присоединились только умеренные монофизиты константинопольского патриархата. Юстиниан насильно принуждал православных принимать в общение монофизитов. Отказывавшихся низлагал и ссылал. Началась смута в Церкви, но в 565 г. Юстиниан умер и волнения улеглись.
Монофизиты, между тем, окончательно сформировались в отдельные от православной Церкви общества. В Александрии в 536 году был поставлен новый православный патриарх; но его признала только небольшая часть египтян, преимущественно греческого происхождения. Коренные жители, древние египтяне, известные под именем коптов, все монофизиты, выбрали своего патриарха и образовали свою коптскую монофизитскую церковь. Они называли себя коптскими христианами, их число достигало 5 миллионов. С ними вместе и абиссинцы уклонились в монофизитство и также образовали еретическую церковь в союзе с коптской.
В Сирии и Палестине монофизитство вначале не так прочно утвердилось, как в Египте; Юстиниан низлагал всех епископов и пресвитеров этого учения, и ссылал в заточение, вследствие чего монофизиты оставались без учителей. Но одному сирскому монаху, Иакову (Барадею), удалось объединить всех монофизитов Сирии и Месопотамии и устроить из них общество. Его рукоположили в епископа все низложенные Юстинианом епископы, и он в продолжение 30 лет (541-578 г). успешно действовал в пользу монофизитства. Он ходил по странам в одежде нищего, посвящал епископов и пресвитеров и даже устроил монофизитский патриархат в Антиохии. По его имени монофизиты Сирии и Месопотамии получили название яковитов, что сохраняется и до настоящего времени.
Армянская церковь тоже отпала от Вселенской, но не из-за усвоения монофизитского учения, а по причине ряда недоразумений. В результате армянская церковь образовала из себя общество не столько еретическое, как раскольничье, т.к. в учении о естествах в Иисусе Христе она была согласна с учением Церкви, и разнилась только в словах. В армянской церкви, кроме этого, образовались некоторые особенности в церковном устройстве, существующие до настоящего времени. Так, трисвятая песнь читается и поется с монофизитским прибавлением: распныйся за ны; евхаристия совершается (с начала 6 века) на опресноках, причем вино не смешивается с водой; праздник Рождества Христова празднуется вместе с Богоявлением и Рождественский пост продолжается до дня Богоявления и проч. Армянская церковь состоит под управлением своего патриарха - католикоса.


Монфелитство и 6 Вселенский Собор

Ересь монофелитов – это видоизменение ереси монофизитов и вышла она из стремления византийского правительства во что бы то ни стало присоединить монофизитов к Православной Церкви. Император Ираклий (611-641 г.), один из лучших государей Византийской империи, хорошо понимая вред религиозного разделения, принял на себя задачу уничтожить это разделение.
Царствование Ираклия совпало с величайшими военными опасностями: с севера империи угрожали славяне, которые после падения императора Маврикия почти беспрепятственно захватили всю Грецию вплоть до Пелопонесского полуострова, а с востока вторгались персы (последователи зороастризма). Бывали моменты, когда Константинополю угрожала одновременная осада славян и персов. Но персы не только угрожали отдельными набегами: в начале царствования Ираклия им удалось отторгнуть от империи обширные области – Сирию, Палестину, Египет, Армению; Малая Азия, хоть и не была захвачена, но периодически ими опустошалась. Огромным моральным ударом было падение Иерусалима. Конечно, захват таких церковных центров, как Александрия и Антиохия тоже имел большое значение.

Потеря этих территорий сопровождалась массовым бегством христиан, особенно православных христиан, не зараженных монофизитством. Часто этот массовый исход возглавляли архипастыри. Например, накануне вступления персов в Александрию, тамошний патриарх св. Иоанн Милостивый покинул город, подавая этим пример и своей пастве. Иначе вели себя монофизиты и другие еретики. Многие монофизиты искренне приветствовали завоевателей, полагая, что им будет легче при язычниках-персах, чем под властью православной Константинопольской империи. Некоторое отрезвление наступило лишь после того, как многие епископские кафедры стали захватывать несториане, которым персы особенно покровительствовали. В это время еретические общины довольно четко отождествились с отдельными нациями. Монофизитскими были коптская, западно-сирийская и армянская общины.

Но императору Ираклию, который опирался на новую организацию своей империи, удалось наголову разбить персов. Он проник в самое сердце Персии, одержал там решающие победы и этим обеспечил возвращение всех территорий, когда-либо захваченных персами у Рима, а, кроме того, обеспечил себе контроль над самой Персидской державой. Настоящим триумфом Ираклия был его въезд в Иерусалим, куда он вернул Древо Креста Господня. Эту величайшую христианскую святыню персы незадолго до этого вывезли из Иерусалима в столицу персидского шаха как трофей.

Война с персами велась с искренним христианским воодушевлением, это была настоящая средневековая война за веру. Войны империи шли в бой неся иконы Христа и богородицы как знаки небесной помощи. После разгрома персов вновь со всей остротой встала проблема взаимоотношений с монофизитами, во множестве населявшими только что возвращенные восточные провинции, и деятельно сочувствовавшими персидскому завоеванию.
В двадцатых годах 7-го столетия, Ираклий, во время похода на персов, виделся с епископами монофизитов и входил с ними в рассуждения по поводу спорного вопроса о двух естествах во Иисусе Христе. Монофизиты подали мысль, что они может быть согласятся присоединиться к православной Церкви, если она признает, что в Иисусе Христе одно действование, или, что то же, одно обнаружение воли, одна воля. Вопрос об одной или двух волях в Иисусе Христе был еще не раскрыт Церковью. Но, признавая в Господе два естества, Церковь признавала вместе с тем две воли, так как два сомостоятельных естества — Божеское и человеческое — должны иметь каждое и самостоятельное действование, т.е. в Нем при двух естествах должны быть две воли. Противоположная же мысль, признание при двух естествах одной воли, есть само в себе противоречие: отдельное и самостоятельное естество немыслимо без отдельной и самостоятельной воли.
Император, однако, в богословские рассуждения не вникал, ему важно было присоединить монофизитов. В 630 году он признал законным патриархом Антиохии монофизита Афанасия, согласившегося на унию, и в том же году, когда кафедра в Александрии была свободной, сделал в ней патриархом Кира, епископа Фазиса. Киру было поручено войти в сношение с Александрийскими монофизитами относительно соединения с православной Церковью на основании учения о единоволии. После некоторых переговоров с умеренными монофизитами Кир издал (633 г). девять согласительных членов, из которых в одном (7-м) высказывалось учение о едином богомужном действовании во Христе или о единой воле. Умеренные монофизиты признали эти члены и вступили в общение с Киром; строгие же отказались.
В это время в Александрии находился один монах из Дамаска, Софроний, любимый ученик известного Александрийского патриарха Иоанна Милостивого. Когда монофелитская ересь выступила открыто, Софроний первый выступил на защиту православия. Он ясно и отчетливо доказывал Киру, что учение о единоволии в сущности есть монофелитство. Его представления не имели успеха у Кира, так же как и у патриарха Сергия, принявших 9 членов.
Споры не утихали, и Ираклий, желая положить им конец, в 638 году издал так называемый “Экфесис» (изложение веры), в котором, излагая православное учение о двух естествах в Иисусе Христе, запрещал говорить о Его волях, хотя и прибавлял, что православная вера требует признания одной воли. Преемник Сергия, Пирр, принял и подписал Экфесис. Но на Западе империи его встретили его неблагосклонно.

Примерно в 638 году св. Софроний становится иерусалимским патриархом. Свое известительное послание другим патриархам и церковным предстоятелям (такие послания каждый раз, по традиции, посылались после интронизации нового патриарха) он сделал настоящим исповеданием веры, где опровергается новая монофелитская ересь и утверждается православное учение о двух действиях – Божественном и человеческом, и двух волях – Божественной и человеческой во Христе.

Св. Софроний недолго был патриархом Иерусалимским. Вскоре Иерусалим подвергся новому завоеванию. Когда была сокрушена мощь персов, казалось, что хотя бы с восточной стороны границы империи обеспечены. Но восстал новый и гораздо более страшный противник – ислам, который зародился на Аравийском полуострове. Очень скоро вслед за падением Персидской державы началась мощная экспансия арабов-мусульман за пределы Аравийского полуострова. Взаимная борьба Византии и Персии ослабила обе страны и открыла путь исламскому завоеванию. Персия была завоевана почти мгновенно. Такая же участь ожидала и многие провинции христианской империи. Прежде всего арабы завоевали Палестину. Иерусалим мужественно сопротивлялся, но силы были слишком неравны, и св. Софроний возглавил переговоры о сдаче Иерусалима. Тогдашние мусульмане – вдохновленные носители новой религиозной идеи – не могли в то же время не осознавать некоторой своей культурно-исторической неполноценности, и поэтому не стремились свою религию навязать всем. Они хотели подчинить себе тех, кто исповедует другие религии военным путем. Поначалу мусульмане не выказывали большой враждебности к христианам. Они говорили, что их власть вполне может стерпеть христианское "заблуждение". Но если христиане оказывали сопротивление, их ждали самые страшные наказания. Мусульмане совершенно по-разному относились к тем городам, которые им сдавались добровольно, и к тем, которые были взяты штурмом. Иерусалим, довольно долго мужественно сопротивлявшийся, в конце концов сдался, и св. Софроний присутствовал при первых распоряжениях новых мусульманских его властителей. Они оказались довольно либеральными. Когда св. Софроний предложил мусульманскому военачальнику войти в церковь Вознесения, для поклонения Христу, тот отказался и сказал: "Если я войду в твою церковь, то после моей смерти ее у тебя отберут". Христианам были обеспечены определенные права не только в Иерусалиме, но и во всей Палестине. Вскоре св. Софроний скончался.

Довольно легко мусульмане захватили также Сирию с ее столицей Антиохией и Египет, причем, монофизитское население этих областей, как и прежде, при персидском захвате, приветствовало новых завоевателей. Именно наличие большого числа монофизитов и объясняет столь легкие и быстрые успехи мусульманской агрессии в этих регионах.

Таким образом почти все области, зараженные монофизитством, оказались под властью мусульман, и во многом именно по этой причине церковно-политические цели так называемого "Экфесиса" не были достигнуты. Вскоре умирает патриарх Сергий, а затем и император Ираклий. Император Ираклий, мужественный воин, победитель персов, перед смертью впадает в депрессию и совершенно безучастно наблюдает за арабским завоеванием тех провинций, которые он так успешно отвоевывал.

В это время на защиту Православия встаёт Максим Исповедник - монах, самый значительный (после Оригена) философский ум на Востоке, знаток Аристотеля, Платона, неоплатоников. Происходил он из знатной константинопольской семьи, воспитывался вместе с императором Ираклием, был в дальнейшем его секретарём, но когда тот породил монофелитство, оставил двор и стал одним из монахов Кизического монастыря св. Георгия, затем был учеником св. Софрония. "Богословие без молитвы - дьявольское богословие" – (прп. Максим Исповедник). Максим широко развивает кампанию против монофелитов в Африке. В это время в латинской Африке находился низложенный по политическим причинам константинопольский патриарх Пирр. Состоялся диспут прп. Максима Исповедника с бывшим патриархом Пирром, причем до нашего времени дошла точная его стенограмма. Патриарх признал себя побежденным, и, будучи прежде монофелитом, перешел на сторону православия, хотя, как выяснилось, не окончательно. Впоследствии он опять перебежал к монофелитам. Потом преподобный Максим предпринимает путешествие в Рим, где под его влиянием папа Феодор отлучает от общения нового патриарх Константинопольского Павла, принявшего Экфесис.
После Ираклия на императорский престол вступил Констанс II (642-668 г.). Церковное разделение между Африкой и Римом было слишком опасно для государства, особенно в связи с тем, что мусульмане, уже завоевавшие Египет (640 г.), наступали все сильнее на империю. В 648 году он издал образец веры, в котором заставлял всех веровать согласно с бывшими пятью Вселенскими соборами, запрещал говорить как об одной, так и двух волях. Православные справедливо видели в этом типосе покровительство монофелитству, так как с одной стороны эта ересь не осуждалась, а с другой — запрещалось учить о двух волях в Иисусе Христе. Поэтому они продолжали борьбу. Папа Мартин I (с 649 г). собрал в Риме большой собор (649 г.), на котором осудил монофелитство и всех его защитников, а также екфесис и типос, а акты собора отправил императору с требованием восстановить православие. Констанс счел такой поступок возмущением и поступил с Мартином слишком жестоко. Он поручил экзарху Равеннскому доставить его в Константинополь. В 653 году Мартина схватили в церкви и, после продолжительного путешествия, во время которого он вытерпел много стеснений, привезли в Константинополь. Вместе с Мартином захватили в Риме и привезли и Максима Исповедника.
Здесь папу ложно обвинили в политических преступлениях и сослали в Херсонес (654 г.), где он умер от голода (655 г.). Участь Максима была печальнее. Разного рода пытками его заставляли отказаться от своих сочинений и признать типос. Максим оставался непоколебимым. Наконец, император приказал отрезать ему язык и отрубить руку. Изуродованного таким образом Максима отправили на Кавказ в ссылку, в землю лазов, где он и умер (662 г.).
Споры продолжались до 680 года, когда император Константин Пагонат (668-685 г.), решился дать торжество православию и собрал в Константинополе шестой Вселенский собор, называемый трулльским (по зале заседаний со сводами). Папа Агафон прислал своих легатов и послание, в котором на основании послания Льва Великого раскрывалось православное учение о двух волях в Иисусе Христе. Всех епископов на соборе было 170. Были тут также патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский. Император также присутствовал. Всех заседаний собора было 18. На защиту монофелитства выступил Антиохийский патриарх Макарий, самый ревностный его защитник. Ему возражали папские легаты, доказывая, что на основании древних отцов, необходимо признавать в Иисусе Христе две воли. С легатами согласились патриарх Георгий и другие восточные епископы. Но Макарий не хотел отказаться от ереси, поэтому был осужден собором, низложен и выслан из Константинополя. Некоторые монахи, бывшие на соборе, тоже не соглашались принять две воли. На 15-ом заседании, один из них, до фанатизма преданный ереси, Полихроний, предложил доказать чудом истинность монофизитсва: он вызвался воскресить умершего. Опыт был позволен, и разумеется, Полихроний не воскресил умершего. Собор осудил Полихрония как еретика и возмутителя народа.
В заключение всего собор определил православное учение о двух волях в Иисусе Христе: “исповедуем две естественные воли или хотения в Нем и два естественные действия, неразлучно, неизменно, нераздельно, неслиянно; два же естества хотения — не противные, — да не будет, как нечестивые еретики проповедовали, — но Его человеческое хотение, не противостоящее или противоборствующее, а последующее, подчиняющееся Его Божественному и Всемогущему хотению”. Вместе с тем, запретив проповедовать иначе учение веры и составлять иной символ, собор наложил анафему на всех монофелитов. Заседания собора окончились уже в 681 г. На так называемом пято-шестом Трулльском соборе 692 г., дополнившем определения 5 и 6 собора, догматическое определение последнего о двух волях в Иисусе Христе было подтверждено снова. После соборных определений монофелитство на востоке сошло на нет.

Монофелитство и моноэнергетизм

Монофелизм, как мы уже говорили, появился в результате попыток примирения православных с монофизитами. По формуле такого объединеия, предложенной патриархом Сергием, так как две природы Христа соединяются в ипостасном единстве (в одной личности, в одном активном субъекте), то можно говорить только об одной богочеловеческой энергии, или действии («энергия» и «действие» в богословии – синонимы). В таком случае различение человеческого и Божественного превращается в чистую абстракцию: или обе природы смешаны, или же человечество совершенно пассивно и действует одно Божество. Так родился моноэнергетизм. Он «закреплен» в 7-м анафематизме патриарха Кира в 633 году: «Тот же самый Христос и Сын действовал божественно и человечески через одну богочеловеческую энергию, как сказал св. Дионисий». Опроверг моноэнергетизм Максим Исповедник. Он утверждал, что во Христе – одновременно два разных действия (энергии), соответствующие двум разным природам. «Не человеческая природа воскрешает Лазаря, не Божественная сила плачет над его гробом» - напишет позднее святой Иоанн Дамаскин.
Моноэнергетизм стал исходной точкой монофелизма. Его возникновению поспособствовал папа Гонорий, которого занимал вопрос о безгрешности Господа Иисуса Христа, вытекающей из нетронутости Его человеческой природы первородным грехом (уже готовились обоснования догмата о папской непогрешимости). В Нем не было, по выражению апостола Павла, «иного закона в членах тела, противоборствующего закону ума». Все действия сходились к единству безгрешной воли.
Монофелитство признавало существование во Христе двух природ, но только одну волю – Божественную, которой воля человеческая последовала вплоть до полного своего поглощения. То есть предполагалось, что личность определяется только одной из присущих ей способностей: в данном случае Ипостаси приписывалась воля.
В своем разъяснении проблемы двух воль во Христе святой Максим исходит из уже признанных данных триадологии. В Пресвятой Троице – три Лица и одна природа, но воля у Трех общая, она едина. Следовательно, воля связана с понятием природы, а не с понятием Лица, иначе следовало бы видеть в Троице три воли. Наши обычные понятия с трудом вмещают эту трансцендентность личности по отношению к своей воле; все дело здесь в том, что понятия эти относятся только к индивидууму, который конечно присваивает себе волю, чтобы удержать свое «эго». И здесь святой Максим очень тонко анализирует понятие «воли». Он различает две категории волений. Первая, «воля природная», есть тяготение природы к тому, что ей подобает. Природа в своем естественном состоянии, то есть в состоянии, не искаженной грехом, может желать только добра, поскольку она – природа «разумная», то есть устремленная к Богу. Но падшая природа тяготеет чаще всего к «противоприродному», ее желания погрязают во грехе. Однако человеку дана и другая воля, «воля суждения» (гномическая воля) как воля, присущая личности. Это воля выбора, это личный суд, которым человек судит природную волю, принимая ее, отвергая или направляя к другой цели, и, очищая ее от греха, превращает в волю подлинно естественную. Эта воля - атрибут человеческой греховной личности, ипостаси. Воля суждения и грех - постоянные спутники. Воля суждения, необходимость постоянного свободного выбора появилась в человеке как реакция личности на грех.
Поэтому во Христе есть две естественные воли, но нет человеческого «свободного выбора». В Его Личности не может быть конфликта между двумя природными волями, потому что эта личность не есть человеческая ипостась, которая должна непрестанно выбирать между добром и злом. Его Личность есть Ипостась Божественная, чей выбор был сделан раз и навсегда: выбор безусловного послушания воле Отца – и на этом подчинении зиждется все домостроительство нашего спасения. На искушение злом Христос отвечает не выбором, а страданием и любовью.
Опровержение ереси монофелизма подвело итог православной христологии:
Во Христе – две природы, обладающие взаимопроникновенностью: божественные энергии излучаются Божеством Христа и пронизывают Его человечество (аналогия – раскаленное железо). Подтверждение тому - Крещение и Преображение. Это взаимопроникновение природ (без смешения их) - отныне и навсегда приобретённая для нас возможность проникновения в Божество через Евхаристию. Это максимальная близость Бога и человека.


Иконоборческая ересь и Седьмой Вселенский Собор

Иконопочитание в 4 и 5 вв. вошло во всеобщее употребление в христианской Церкви. По церковному учению, почитание икон должно состоять в почитании лица, изображенного на них. Такого рода почитание должно выражаться благоговением, поклонением и молитвою лицу, изображенному на иконе. Но в 8 веке к такому церковному учению стали примешиваться неправославные взгляды на иконопочитание, особенно у простого народа. Люди, не имеющие религиозного образования, стали придавать главное значение внешности и обрядности в религии Собственно, то же самое происходит и сейчас. Смотря на иконы и молясь перед ними, люди «не умеют» возноситься умом и сердцем от видимого к невидимому. Появляется убеждение, что лица, изображаемые на иконах, не отделимы от икон. Отсюда легко развилось поклонение собственно иконам, а не лицам изображаемым, — развилось суеверие, граничащее с идолопоклонством.

Естественно, что появились стремления уничтожить такое суеверие. Но, к несчастию Церкви, задачу уничтожить суеверие приняла на себя гражданская власть, отстранив духовную. Вместе с суеверным почитанием икон, гражданская власть, под влиянием также и политических соображений, стала уничтожать иконопочитание вообще и произвела, таким образом, ересь иконоборческую.

Это было очень тяжелое время для империи. В 7 веке произошло окончательное оформление мусульманского халифата. Под мусульманским владычеством оказались Сирия, Палестина, вся Северная Африка, Испания, Азербайджан, Грузия, часть
Византии (центр - в Дамаске). Римская империя постоянно терпела поражения в битвах с мусульманами. Внутри империи свержение Юстиниана II открыло собой годы хаоса. Одна за другой следуют, так сказать, дворцовые революции; государственные перевороты, императоры падают один за другим, и это в тех условиях, когда самому существованию империи и угрожают страшнейшие враги. Это требовало, конечно, наведение порядка, и в конце концов к власти приходит самый одаренный военачальник того времени – Лев III Исаврийской, который становится основателем новой династии. Она называется по имени того племени, жившего в восточной части Малой Азии, из которого происходил Лев III. Он был человеком самого простого происхождения и сделал, благодаря своей военной одаренности, блестящую военную карьеру. В 717 году он становится императором, и в том же году ему пришлось защищать столицу от страшной осады, которой ее подвергли арабы. Византийская империя выполняла в истории христианства I тысячелетия ту же роль, которую впоследствии выполняла Россия. То есть она прикрывала собой весь христианский мир от нашествия с востока.

И в конце концов она не выдержала этого натиска с востока и пала, но благодаря ее стойкости в течение долгих столетий сохранился христианский мир в его целом (в то время ограниченный одной только Европой, еще – за исключением Средиземноморского бассейна). Мы прекрасно представляем себе, какой опасности подвергалось бы христианство как таковое, если бы Европа была захвачена арабами, что они пытались сделать. Для них завоевание Византии, завоевание Константинополя было только этапом в захвате всей Европы. Но вот и на этот раз тоже Византийской империи удалось арабов отогнать. Правда до самого конца царствование Льва III (а умер он в 714 г.) продолжались сухопутные набеги арабов на территорию Малой Азии. Но всякий раз империя более или менее успешно справлялась с этими набегами.

Император Лев Исаврианин (717-741), хороший полководец, издавший законы о сокращении рабства, о свободе поселян, был полным невеждой в церковных делах. Он решил, что уничтожение почитания икон вернет империи утраченные ею области и что евреи и магометане сблизятся с христианством. Епископ Наколийский Константин научил его смотреть на иконопочитание как на идолослужение. В той же мысли утверждал его Везер-сирианин, бывший магометанин, теперь придворный чиновник.
Уничтожение икон император начал в 726 г., издав эдикт против поклонения им. Он приказал ставить их в церквях повыше, чтобы народ не лобызал их. Патриарх Константинопольский Герман восстал против такого распоряжения. Поддержал его знаменитый Иоанн Дамаскин, впоследствии монах обители св. Саввы в Палестине. Римский папа Григорий II одобрил и превозносил патриарха Германа за его твердость в отстаивании иконопочитания. Он писал императору, что Рим отойдет из-под его власти, если он будет настаивать на уничтожении иконопочитания.
В 730 г. император велел воинам снять особенно почитаемую икону Христа Споручника, стоявшую над воротами его дворца. Напрасно толпа верующих мужчин и женщин умоляла не касаться образа. Чиновник взошел по лестнице и начал бить молотом по иконе. Тогда некоторые из присутствующих отняли лестницу и предали смерти упавшего чиновника. Войско разогнало народ, избило некоторых, а десять человек, признанных главными виновниками, после истязаний были казнены. Память их 9 августа. Изображение Спасителя на кресте было уничтожено и оставлен простой крест, потому что иконоборцы допускали крест, если на нем не было человеческих изображений.
Главным борцом с иконоборческой ересью на первом этапе стал преподобный Иоанн Дамаскин (| ок. 750). Он разработал богословие иконы. Его главный труд "Точное изложение Православной веры" явился образцом для всех последующих изложений христианской догматики. В расцвете сил он ушёл с высокого поста (1-й министр калифа Велида) в Лавру прп. Саввы Освященного, где занимался гимнографией, составил гласы "Октоиха" и написал около 64-х канонов (в том числе и наш Пасхальный). Память 4 декабря

Преподобный Иоанн Дамаскин, узнав о действиях царя Льва, написал для константинопольских граждан первое свое сочинение в защиту икон, начинающееся так: “Сознавая свое недостоинство, я, конечно, должен был бы хранить вечное молчание и довольствоваться исповеданием своих грехов пред Богом. Но, видя, что Церковь, основанная на камне, обуревается сильными волнами, я не считаю себя вправе молчать, потому что больше боюсь Бога, чем императора. Напротив, это-то меня и возбуждает: потому что пример государей может и подданных заразить. Мало людей, которые отвергают их несправедливые указы и думают, что и цари земные состоят под властью Царя небесного, Которого законам должны повиноваться”. Затем, сказав, что церковь не может погрешать и подозреваться в идолослужении, подробно рассуждает об иконах, выражаясь между прочим: “Я дерзаю делать изображение Бога невидимого не так, как Он существует в невидимости, но как Он открывался нам”, и изъясняет места Ветхого Завета, значение слов “изображение” и “поклонение”, приводит места святых Отцов (Дионисия, Григория Нисскаго, Василия Великого и др.), и в заключение говорит, что “поставлять определения о делах веры могут только вселенские соборы, а не цари”. На возражение, что народ боготворит иконы, Иоанн отвечает: “Нужно учить безграмотный народ”.
Иоанн Дамаскин говорит о всей материи, как о творении Бога, а не как о чем-то низком: «А с тех пор, как в нем вместилось слово божие, вещество стало достохвальным, а поэтому вещественные образы необходимы и имеют положительный смысл». Он ссылается на Василий Великого " Честь, воздаваемая иконе - отношение к её первообразу у поклоняющегося, поклоняются ипостаси, изображенной на ней". Христос воплотился, стал видимым, и поэтому стал реально изображаем. Икона - посредник между человеком и святым, через благодать, через сходство ипостаси святого и изображения. Иконописец пишет через каноны. Написание иконы - тайна. У иконописца - особый статус. Преподобный Иоанн провел терминологическое различение между служением, подобающим только Богу, и поклонением, оказываемым тварным вещам, которое впоследствии было утверждено Седьмым Вселенским собором.

В 730 г. последовал эдикт, по которому повелевалось вынести из храмов все иконы. Патриарх Герман, отказавшийся выполнять это распоряжение, был в 733 г. низложен императором, а на его место поставлен Анастасий, подчинившийся приказанию Льва. Иконы были вынесены; епископы, противившиеся этому, низложены.
Но иконы можно было удалить из храмов только в пределах Византийской империи. В Сирии, которая находилась под властью мусульман, и в Риме, который почти совсем не признавал над собою власти византийского императора, Лев не мог заставить выполнить свой эдикт. Восточные церкви, находившиеся под властью аравитян, прекратили общение с греческой церковью, а Иоанн Дамаскин написал еще два послания против иконоборцев. Также и папа Григорий III (731-741 г.), стоявший, подобно своему предшественнику, на стороне иконопочитателей, восстал против императорского эдикта. В 732 году он созвал в Риме собор, на котором предал проклятию иконоборцев. Лев захотел наказать папу, отправил было в Италию флот, но так как последний был разбит бурей, то ограничился только тем, что отнял у папы Иллирийский округ, присоединив его к константинопольскому патриархату. В 741 г. Лев Исаврианин умер, достигнув только того, что иконы были выведены из церковного употребления; вывести же их из домашнего употребления он не мог при всей своей жесткости.
Продолжателем дела Льва Исавра стал его сын Константин Копроним. (741 - 774), чье прозвище переводится, как - Навозоименный). Назвали его так потому,.что во время крещения он обмарался в купели. Он любил лошадей, проводил всё свободное время в стойлах, обмазывался навозом, считая, что полезно для здоровья. Константин увлекался богословием, хорошо знал Писание, написал сочинения, в которых отрицал святость икон и мощей, а также почитание Божьей Матери.Иконоборчество в годы его правления достигло апогея. Он буквально залил империю кровью.

Копроним хотел торжественно, с соблюдением законности, уничтожить иконопочитание как ересь и для этого в 754 г. созвал в Константинополе собор, который назвал вселенским. На соборе было 338 епископов, но не было ни одного патриарха. Здесь положено было, что иконопочитание есть идолопоклонство, что единственный образ Христа Спасителя — это Евхаристия и тому подобное. В доказательство собор приводил места из св. Писания, толкуя их односторонне и неправильно, а также из древних отцов или подложные, или искаженные, или с неправильным толкованием. В заключение собор предал анафеме всех защитников иконопочитания и иконопочитателей, особенно Иоанна Дамаскина, и постановил, что кто после этого будет сохранять иконы и почитать их, тот, — если духовное лицо, — подвергается извержению из сана, если мирянин или монах — отлучается от общения церковного и подвергается наказанию по императорским законам. Все епископы согласились на соборные определения — одни по убеждению, другие — и большая часть — по страху перед императором.

Определения собора приводились в исполнение с необыкновенной жесткостью. Преследования распространялись даже на домашнее иконопочитание. Только в тайных, недоступных полиции местах, православные могли сохранять иконы. Не останавливаясь на иконопочитании, Копроним пошел дальше; он хотел уничтожить почитание святых и их мощей, монашескую жизнь, считая все это суеверием. Поэтому, по его приказанию, мощи святых или сжигались, или сбрасывались в море; монастыри были обращены в казармы или конюшни, монахи изгнаны, а некоторые из них, открыто порицавшие действия императора и защищавшие иконопочитание, были преданы мучительной смерти.

Воля императора была исполнена везде, кроме Рима. В то время как Константин Коприним осуждал на своем вселеником соборе иконопочитание, папа приводил в исполнение план касательно отделения Рима от Византийской империи. Равеннским экзархатом, принадлежавшим Греческой империи, завладели лангобарды (752 г.). Папа Стефан III пригласил на помощь франкскаго короля Пипина, который прогнал лангобардов, а отнятые у них земли подарил апостольскому престолу, т.е. папе (755 г.). Греческая власть в Италии после этого кончилась. Стефан, сделавшись независимым, не стесняясь, мог отвергнуть все постановления иконоборческого собора 754 г.
Константин Копроним умер в 755 г. Ему наследовал сын его Лев Хазар (775-780 гг.), воспитанный в иконоборческом духе. Он, по завещанию отца, должен был действовать против иконопочитания. Но Лев был человек слабохарактерный; на него имела большое влияние его жена Ирина, тайно поддерживавшая иконопочитание. Под ее покровительством, изгнанные монахи опять стали появляться в городах и даже в самом Константиполе, епископские кафедры стали замещаться тайными приверженцами иконопочитания и т.п. Только в 780 г., в связи с найденными в спальне Ирины иконами, Лев начал было крутыми мерами подавлять пробуждашееся иконопочитание, но в том же году умер. По малолетству его сына Константина Порфирородного (780-802 г.), управление государством взяла в свои руки Ирина. Теперь она решительно объявила себя защитницей иконопочитания. Монахи беспрепятственно заняли свои монастыри, появлялись на улицах, и пробуждали в народе угасшую любовь к иконам. Мощи мученицы Евфимии, брошенные в море при Константине Копрониме, были вынуты из воды, и им начали воздавать должное почитание.
Укрепившись на престоле, Ирина отменила гонения на иконопочитание и начала подготовку к Вселенскому собору. В 787г. состоялся II Никейский, YII Вселенский собор. Собралось 367 епископов. Председательствовал патриарх Тарасий. Он произнес речь в пользу иконопочитания, затем Ирина прочитала такую же речь. Православные епископы согласились с той и другой. Иконоборческим же епископам Тарасий предложил, — если они покаются и примут иконопочитание, то будут оставлены в архиерейском сане. Вследствие такого предложения и иконоборческие епископы согласились признать иконопочитание и подписали отречение от иконоборства. Далее, читали послание папы Адриана об иконопочитании, приводили доказательства в пользу иконопочитания из св. Писания, св. Предания и писаний отцов Церкви, разобрали действия иконоборческого собора 754 г. и нашли его еретическим. Наконец, предав анафеме всех иконоборцев, отцы седьмого Вселенского собора составили вероопределение, в котором, между прочим, сказано: “храним ненововводно все, писанием и без писания установленные для нас церковные предания, из которых одно касается иконного живописания…определяем: подобно изображению честнаго и животворящего креста, полагать во святых Божиих церквях, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях, честныя и святые иконы Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и Непорочныя Владычицы нашей святой Богородицы, также и честных Ангелов, и всех святых и преподобных мужей. Ибо, когда через изображение на иконах лики Спасителя, Богородицы и др. бывают видимы, то взирающие на них побуждаются к воспоминанию и люблению первообразов их, и чествованию их лобызанием и почитательным поклонением не собственным, по вере нашей богопоклонением, которое приличествует единому Божескому естеству, но почитанием, воздаваемым изображению честнаго и животворящего креста и святому евангелию и прочим святыням”. Кроме того, собор постановил, чтобы все сочинения, написанные еретиками против иконопочитания, были представлены константинопольскому патриарху, а скрывающим такие сочинения назначались — духовным лицам извержение из сана, мирянам — отлучение от Церкви. — Заседания собора в Никее окончились. Восьмое и последнее заседание было в Константинополе, в присутствии Ирины. Здесь определения собора были торжественно прочитаны и утверждены императрицей. Согласно определению собора, иконопочитание было восстановлено во всех церквах. Но ересь не была окончательно уничтожена.

Продолжение иконоборческой ереси


Партия иконоборцев и после седьмого Вселенского собора была сильна. Некоторые из иконоборческих епископов, признавшие на соборе иконопочитание ради сохранения за собою занимаемых кафедр, втайне оставились врагами иконопочитания. В войсках, еще со времени Константина Копронима, также господствовал иконоборческий дух. Нужно было ожидать нового гонения на иконопочитание. Действительно, так и случилось, когда на императорский престол вступил Лев Армянин (813-820 гг). из иконоборческой партии. Воспитанный на иконоборческих принципах и окруженный иконоборцами, Лев Армянин неминуемо должен был сделаться гонителем иконопочитания. Но сначала он старался прикрывать свою ненависть к иконам желанием примирить иконоборческую и православную партии. Не объявляя еще об уничтожении иконопочитания, он поручил ученому Иоанну Грамматику составить записку со свидетельствами из древних отцов против иконопочитания, чтобы убедить православных отказаться от иконопочитания. Но иконоборческая партия настоятельно требовала решительных мер против иконопочитания и даже открыто выражала свою ненависть к иконам. Так, однажды иконоборческие солдаты начали бросать камнями в известную икону Христа Споручника, поставленную Ириной на прежнем месте над воротами императорского дворца. Император, под предлогом прекращения беспорядков, приказал снять икону. Православные, во главе которых стояли константинопольский патриарх Никифор и знаменитый настоятель студийского монастыря, Феодор Студит, видя, что начинается гонение на иконы, устроили совещание и решили твердо держаться постановления седьмого Вселенского собора. Узнав об этом, император пригласил к себе патриарха, все еще рассчитывая путем убеждения достигнуть уничтожение иконопочитания. С патриархом явились Феодор Студит и другие православные богословы, и на предложение императора о примирении с иконоборческой партией решительно отказались сделать какие-либо уступки еретикам.
Не достигнув уничтожения иконопочиная переговорами, Лев Армянин принялся за насильственные меры; он издал указ, по которому монахам запрещалось проповедовать об иконопочитании. Указ должны были подписать все монахи, но подписали только немногие. Феодор же Студит написал окружное послание к монахам, в котором убеждал повиноваться больше Богу, нежели людям. Император пошел дальше в своем преследовании иконопочитания. В 815 г. патриарх Никифор был низложен и сослан, а на его место поставлен иконоборец Феодор Касситер. Новый патриарх созвал собор, на котором седьмой Вселенский собор был отвергнут, а иконоборчекий собор Константина Копронима 754 г. признан законным.
Впрочем, собор Феодора Касситера хотел сделать уступку православным, предлагая предоставить воле каждого почитать иконы или нет, т.е. признать иконопочитание необязательным. Только немногие монахи, пришедшие на собор по приглашению, согласились на это предложение, но и те, после убеждений Феодора Студита, отказались. Большинство же, под руководством Феодора Студита, не хотело знать ни нового патриарха, ни собора, ни его предложений. Феодор Студит не побоялся даже открыто выразить протест против иконоборческих распоряжений. В Вербное Воскресение он устроил торжественную процессию по улицам города с иконами, пением псалмов и тому подобное. Император был крайне недоволен таким противодействием православных и, подобно Константину Копрониму, начал открыто гнать их и прежде всего монахов. Монастыри были разрушены, монахи выгнаны или сосланы в ссылку. Феодор Студит был одним из первых страдальцев за веру. Его сослали в заточение и мучили там голодом, так что он умер бы, если бы темничный страж, тайный иконопочитатель, не разделял с ним свою пищу. Из заточения Феодор рассылал письма к православным и поддерживал в них любовь к иконопочитанию.
Гонение на иконопочитателей продолжалось до 820 г., когда Лев Армянин был низвержен с престола и на его место был возведен Михаил Косноязычный (820-829 г.), который вернул из заточения патриарха Никифора, хотя и не возвратил ему престола, Феодора Студита и других православных. Но, опасаясь сильной иконоборческой партии, он не хотел восстановить иконопочитания, хотя и позволил домашнее почитание икон.
Преемником Михаила был его сын Феофил (829-842 г.). Этот государь действовал решительнее своего отца по отношению к иконопочитанию. Воспитание под руководством известного Иоанна Грамматика, который поставлен был даже патриархом, сделало его врагом иконопочитания. Было запрещено домашнее иконопочитание. Монахов опять стали ссылать в заточение и даже мучить. Но, несмостря на это, в самом семействе Феофила нашлись иконопочитатели. Это его теща, Феоктиста, и жена Феодора. Об этом узнал Феофил уже перед смертью (842 г.).
После Феофила на престол вступил его малолетний сын, Михаил III. Государством управляла Феодора, при содействии трех опекунов, своих братьев, Варды и Мануила, и брата умершего императора, Феоктиста. Феодора решилась восстановить иконопочитание; с ней были согласны и опекуны, кроме Мануила, который опасался противодействия иконоборческой партии. Но и Мануил согласился после того, как выздоровел от тяжкой болезни, во время которой, по убеждению монахов, дал обещание восстановить иконопочитание.

Иконоборческий патриарх Иоанн Грамматик был низложен и на его место поставлен св. Мефодий, ревностный иконопочитатель. Он собрал собор, на котором была подтверждена святость седьмого Вселенского собора, и иконопочитание было восстановлено. Затем, 19 февраля 842 г., в воскресение на первой неделе Великого Поста состоялась торжественая процессия по улицам города с иконами. Этот день остался навсегда днем торжества Церкви над всеми ересями — днем Православия. После этого иконоборческие епископы были низложены и их кафедры заняли православные. Теперь иконоборческая партия окончательно потеряла свою силу”.

Раскол.

В 330г была основана новая столица Римской империи - на месте торгового греческого города Византия на европейском берегу пролива Босфор был заложен Константинополь. Он постепенно стал «Новым Римом», новым самым значимым городом империи. Дальнейшая история – это история соперничества не только двух городов и двух примыкающих к ним частей империи, но и двух разных «прочтений» христианства.
История западной части Римской империи до раскола.
- Рим издавна считал себя центром христианского мира. Апостол Пётр, который воспринимался на Западе как глава Церкви, поставленный в этой должности Самим Господом, проповедовал и был казнён Нероном в 67г. именно здесь. Римские епископы всегда обладали очень высоким статусом (само слово «папа» происходит от греческого отец; старец, добрый пастырь) было вначале на Западе обычным обращением к священнику. В 343 году Сардикский собор узаконил превозношение папы над соборной Церковью, постановив, что суд папы выше суда церковного собора.
Политическая обстановка на Западе всегда была непростой.
В IV веке, когда началось Великое Переселение народов, гунны (заволжские кочевники) двинулись на Запад, громя встречные народы. Готы (группа племён, родственных германцам, обитали на южном берегу Балтики) двинулись на юг, осели на Дунае и вторглись в Италию. В 410 г. был захвачен Рим, весь Апеннинский полуостров, Сицилия и Северная Африка. Образовалось государства готов.
В 536 году. военачальник Юстининана Велизарий отбил у готов Рим и Апеннинский полуостров. Юстинианом было положено императорам утверждать кандидатуру папы Римского.
В конце VI -. начале VII веков лонгобарды (немецкое племя) захватывают Италию.Лонгобарды тогад были христианами-арианами. Папа Григорий Великий Двоеслов* насильственно обращает их в западный – прокаталический -вариант христианства. Этот папа был ярым поборником идеи главенства римского Первосвященника. Вобщем, в Западной части империи все было неспокойно.
. К 700 г. стало ясно: Италии нужна мощная поддержка. Ставка была сделана на франков – наиболее могущественный народ варварской Европы. В середине VIII века Пипин Кроткий выбил лонгобардов из Италии и в 756 г. признал папу правителем наследия Святого Петра.: Папа стал одновременно и светским и духовным главой – того требовала целостность государства

В 760 году в Риме был сфабрикован подложный документ от имени византийского императора, получивший название «Константинов дар», в котором власть над Римом и всем Западом передавалась папе. На Рождество 800 года папа Лев III короновал короля франков Карла императорской короной. Императорская поддержка была обеспечена.
Вырвавшись из византийских пут, Римская Церковь угодила в крепкие объятия европейского феодализма. В IX-X веках власть пап могла быть только феодальной. В результате папы вовлекаются в мирскую организацию власти, но не выдерживают борьбы и становятся зависимыми от нескольких знатных римских семейств, которые, не гнушаясь никакими преступлениями, возводят на папский престол своих ставленников. С другой стороны, происходит резкое падение нравственности и самих пап: известен случай, когда один из римских первосвященников продал папство за деньги некоему богачу.
В один из критических моментов для 22-летнего папы Иоанна XII, когда ему угрожали римские семейства, он обратился к королю саксонской династии Оттону I за помощью. Тот освободил пап от власти имских семейств и в 962 году папа Иоанн XII возложил на голову Оттона I корону императора Августа. Но избавление это не принесло.
В 1049 году папой становится Лев IX, который прекрасно понимал, что Церкви требуется освобождение от светской власти и реформа
Результатами этих духовных и политических кризисов стали:
Доктрина о двух мечах, светском и духовном. Светский меч извлекается только по знаку папы и во имя Церкви. Хранителей обоих мечей является папа, он же и вручает светский меч (власть в мирских делах) императору.
Учение о двух светилах – Солнце и Луне. Как Луна отражает свет Солнца, не имея своего, так и император получает власть от папы, а через него – от Бога.
Эти представления и легли в основу реформирования Западной Церкви. Церковь становится «универсальной теократией». ЕЕ суть: власть папы наивысшая м по существу единственная во всем христианском мире.
Воплотил универсальную теократию папа Григорий VII Гильдебрандт (1073-85гг.) (это он ввел целибат среди священников). В 1076 году император Генрих IV низложил папу Григория VII, а тот отлучил императора от Церкви. Случилось чудо: в результате распрей в Германии Генрих IV вынужден был зимой 1077 года отправиться в Италию и босым стоять перед дверями папского замка в одежде кающегося не принимая пищи и униженно просить папу о помиловании. Папа простил. Так папа становится всемирным теократическим монархом, которому должна была подчиняться вся Церковь и все христианские государства.

Игнатио-Фотианская схизма.

В 842 году на престоле оказывается 6 летний Михаил III. Правят его мать Феодора и патриарх святой Мефодий. В 846 году святой Мефодий умирает. Его преемником становится Игнатий. Михаил III по достижении совершеннолетия предаётся пьянству и распутству. Дела в государстве ведутся дядей императора Вардой. Мать императора Феодора насильственно свергнута и пострижена в монахини. Варда начинает не скрываясь жить со своей снохой. Патриарх Игнатий пытается его вразумить. Император, по наущению Варды, низлагает Игнатия и ссылает его на остров Тенервинф.
В 857 году патриархом, против своей воли, становится 60 - летний протосекретарь Фотий (властный, образованный человек). Хиротония прошла за несколько дней и он из чтеца превратился в патриарха Константинопольского. Игнатий, находясь в ссылке, отлучает всех, кто признаёт нового патриарха. В государстве начинается смута. Михаил III в 861г. в Константинополе созывает большой собор и приглашает на него папу Николая в качестве судьи. Папа чрезвычайно рад этому и использует приглашение в своих целях. Он пишет императору послание, которое содержит:
- порицание за смещение и постановку патриарха без ведома папы;
- обличение Фотия в честолюбии
- обличение Фотия за возведение его во все степени от мирянина до патриарха сразу,
что запрещено канонами.
- папа не признает Фотия, пока его легаты не разберут дела на соборе.
Собор состоялся, но отцы действовали независимо от легатов: Игнатия признали низложенным, а Фотия - законным патриархом. Легатов только поставили в известность. Фотий написал папе оправдательное, но независимое письмо. Попытка папы Николая I утвердить свое господство провалилась
Папа начинает войну с востоком:
1. Результаты собора 861 года. признаны недействительными;
2. Фотий лишается патриаршего сана;
3. Следует приказ императору возвести Игнатия на патриарший престол;
4. Собирается собор в Риме (862 г.), на котором Фотий предан проклятию, а Игнатий признан патриархом.
Михаил III написал папе письмо, в котором говорилось о том, чтобы папа не вмешивался не в свое дело, поскольку он не является судьёй Вселенской Церкви. Папа ответил таким же резким письмом. Раскол начался!

Болгарский вопрос.

Болгарский царь Борис для крещения народа сначала призвал греческих священников, затем изгнал их и призвал латинских. Последние произвели насилия, в том числе ввели filioque! Возник вопрос:чьей канонической территорией является Болгария - Рима или Константинополя?
Фотий созывает в 867 году собор в Константинополе, на котором он обстоятельно раскрывает заблуждения католиков и притязания папы Николая I на верховное главенство. Фотий соборно низложил папу, о чём уведомил западного императора Людовика.
Михаил III убит Василием Македонянином. Последнему невыгоден был раскол с папой. Он предпринимает следующие действия:
1.Низложил Фотия.
2. Восстановил Игнатия
3. Отправил с посольством уничиженное письмо папе Адриану II, в котором подчинял восточную церковь папе! И просил его произвести окончательный приговор над Фотием и Игнатием.
Папа не преминул воспользоваться случаем и собрал в 868г. собор в Риме. Фотий предан проклятию. Постановления собора 867г. сожжены, в Константинополь посланы легаты для окончательного решения вопроса.
На соборе 869г. в Константинополе во главе с легатами: Фотий предан проклятию, а восточная Церковь подчинена папе. Восточные отцы подписались. Болгария была признана за Константинополем. (Этот собор в западной церкви считается VIII)
Фотий в ссылке вёл себя стойко и мужественно, не переставая восставать против подчинения папе Восточной Церкви. Василий Македонянин вызвал его из ссылки, проникшись его мужеством, и доверил ему воспитание своих детей. Фотий примиряется с Игнатием. По смерти Игнатия Фотий снова становится патриархом.
Папа ИоаннVII, находясь в состоянии войны с арабами - мусульманами, которые захватили Испанию и вторглись во Францию, угрожая захватом Италии, согласился признать Фотия, выдвинув в ответ два требования:
1. Фотий признает, что его восстановление является делом папской милости.
2. Болгария отходит к Риму.
Были посланы легаты в Константинополь.В Константинополе легаты даже рта не раскрыли о первом условии, так как им сразу дали понять, что утверждение Фотия не требует согласия папы. Относительно 2 -го условия легатам объяснили, что разграничение епархий зависит от императора. Легаты даже не возражали, когда прочли Символ Веры без filioque и наложили проклятие на того, кто изменит Символ Веры.
Папа Иоанн VII был вне себя от ярости. Был послан легат Марин к императору с дерзким заявлением папы. Легата ввергли в тюрьму. Папа ясно понял, что никаких уступок больше не будет. Фотий был предан новому проклятию. Всего папских проклятий насчитывается 12. Опять началась распря, закончившаяся окончательным расколом только в начале XI в.

Окончательный раскол 1054г.

До середины XI века (начиная со времени Фотия) патриархи и папы не общались. Были лишь частные контакты пап и императоров. К 1054 году главными действующими лицами были:
папа Лев IX (понтификат с 1054г), находившийся в полной зависимости от Генриха III;
патриарх Михаил Керулларий;
император Константин Мономах (1042 -1051), который, желая приобрести союзников на Западе, стремился к миру Церквей.
На юге Италии были области, которые принадлежали Константинопольскому патриарху. Там папа начал вводить латинский обряд, в частности, службу на опресноках. Лев IX попытался восстановить против патриарха Константинопольского антиохийского патриарха с помощью интриг.
Михаил Керулларий: отлучил от Святого Причастия Аргира ( начальника византийского гарнизона в Италии), который поощрял введение латинских обрядов; закрыл все латинские монастыри в Константинополе; поручил архиепископу Льву болгарскому написать обличительное письмо папе о недопустимости латинских нововведений.
Письмо было получено и последовал взрыв негодования. Ответ папы: апостольскую кафедру никто из смертных судить не может, патриарх константинопольский должен благодарить папу, за те преимущества, которые дарованы(!) ему апостольским престолом и т.д.
Император письмо принял благосклонно. Также благосклонно принял легатов во главе с кардиналом Гумбертом де Сильва Кандида, высокомерным и вспыльчивым человеком. Гумберт всячески оказывал неуважение к патриарху. Последний отказывался иметь с ним дело. Но Гумберт, пользуясь покровительством императора, не обращал на патриарха внимания. Он издал опровержение на послание Льва болгарского; через императора заставил Никиту Стефата (автора антилатинского сочинения) публично сжечь свою книгу. Никакой реакции патриарха! Патриарх был непоколебим и это вызвало взрыв ярости Гумберта.
15 июля Гумберт и легаты вошли в храм Святой Софии утром, когда клир готовился к службе. И, в присутствии клира и народа, положили на престол грамоту отлучения. Выходя из храма они отрясли прах от своих ног и со словами "пусть видит Бог и судит!", покинули Софию.
В послании патриарх и духовенство назывались: симонианами, арианами, духоборами (за то, что не приняли filioque), николаитами (за браки священников) и т.д. Явившись к императору, легаты заявили: "кто упорно будет противиться вере святого римского престола, и его жертвоприношению (служение на опресноках, не принятое Восточной Церковью) да будет анафема, да будет анафема маранафа и да не считается христианином кафолическим, но еретиком… Да будет, да будет, да будет!". Наглость легатов вызвала ярость народа. Их неминуемо бы убили, если бы не император, почитающий их статус послов. 20 июля. Собор в Константинополе осудил действия легатов и составителей отлучительной грамоты предал проклятию.

История Filioque

Первой ввела Filioque Испанская Церковь во время борьбы с арианами лонгобардами. Испанские епископы, опираясь на мнение блаженного Августина(его богословие было широко распространено не Западе) впервые ввели Filioque на соборе в Толедо в 447г. Для них это была попытка подчеркнуть равенство Лиц Пресвятой Троицы
После 787 года, когда расстроился проект брака между Константином (наследником Константинопольского престола) и Ротрудой (дочерью Карла Великого), Карл Великий, чувствуя себя оскорблённым (первый из западных императоров) порвал связь с императором Нового Рима и, желая подчеркнуть свою независимость от Константинополя, обратился к папе Льву III с просьбой утвердить недавно появившееся учение о Св. Духе. В 796году собор в Чивидале под председательством Павлина, патриарха Аквилейского) принял Символ Веры вместе с Filioque.
Лев III заявил (не желая обострять отношения с Карлом Великим), что он против лично ничего не имеет, но включать Filioque в Символ Веры неуместно, т.к. II Вселенский Собор постановил не изменять Символа Веры. Слева и справа исповедального входа в собор Святого Петра в Риме на 2х серебряных досках на греческом и латинском языках был выбит Никейский Символ Веры как символ незыблемости веры Церкви.
После Льва III папа Адриан I (772 - 795) и папа Иоанн YIII осудили Filioque (папа Иоанн YII признал, что включение Filioque в символ веры было сделано по безрассудству (897г). Папа Адриан II (его понтификат выпадает (см. прошлую лекцию) между папами Николаем I и Иоанном YIII) на волне борьбы с Фотием возводит Filioque. в степень догмата римской Церкви.
Франки захватывают Италию. Папство становится блокировано со всех сторон, как мышь в лапах кота. Франки используют папство, как средство укрепления своей власти на территориях, ранее принадлежащих римлянам. В том числе используется и. как средство идеологической борьбы.
Рим отстаивал верность Никейскому Символу Веры и только 14 февраля 1014 г при короновании германского императора Генриха II папой Бенедиктом YII по настоянию императора, Filioque было включено в Символ Веры и в Риме. С тех пор Filioque повсеместно распространилось на всём Западе.
Богословский аспект Filioque

Главная ересь филиокве- это нарушение равенства всех Лиц Святой Троицы.
Согласно Filioque:
Отец: рождает Сына и изводит Духа;
Сын: Рождён Отцом и изводит Духа;
Дух: Изводится Отцом и Духом;
Дух неравен Отцу и Сыну и становится в зависимое положение от Отца и Сына. Рассмотрим точнее, что же это за отношение.
По тексту католического аббата Поля «Замысел Божий и чудеса Его милосердной любви». (Изложение христианского вероисповедания. Пер. с французского, Брюссель, 1990), Дух есть та общая любовь, которой взаимно любят друг друга Отец и Сын. Так же как ребёнок является плодом любви отца и матери, так и Святой Дух, испускаемый единством Отца и Сына, есть плод их любви (!)

Последующие отклонения РКЦ от чистоты веры.

Эти отклонения носят в основном догматический характер, но связь догмата и всей прочей жизни Церкви неизбежна.
1. Filioque.
2. Учение о единоличной, абсолютной, непогрешимой власти папы над Церковью.
3. Сотериология (учение о спасении):
а) Учение о чистилище;
б) Учение о сокровищнице заслуг;
в) Учение об индульгенциях.
4. Мариология (Учение о Божьей Матери)
а) Учение о непорочном зачатии Божией Матери (принят в 1854г);
б) Учение о вознесении на небо Девы Марии (принято в 1950г)

Особенности католической духовности.

Молитвенная практика - основная и лицевая сторона жизни Церкви.
Есть существеннейшее отличие между молитвенной практикой православной и католической. Проникновение духа гордости в молитву начинается с Франциска Ассизского.
МОЛИТВА ФРАНЦИСКА АССИЗСКОГО:
О, ГОСПОДИ!
Сделай меня орудием твоего мира,
Чтобы я там любовь проявлял, где меня ненавидят,
Чтобы я прощал, где меня обижают.
Чтобы я соединял, где идет ссора,
Чтобы я правду говорил, где господствует заблуждение,
Чтобы я веру приносил, где давит сомнение,
Чтобы я свет зажигал, где царствует тьма,
Чтобы я радость давал, где живет печаль.
О, ГОСПОДИ!
Не дай мне стремления к тому,
Чтобы я был утешен, но чтобы я утешал,
Чтобы не я был понят, но чтобы я понимал,
Чтобы не я был любим, но чтобы я любил.
Ведь, кто дает, тот и получает.
Кто сам забывает, тот и находит.
Кто прощает, тот и сам будет прощен.
Кто сам в себе умирает, тот пробуждается для жизни
И если мы в Тебе умираем -
Мы входим в вечную жизнь. Аминь!
Его слова: «Если даже вам скажут, что вы безнадежно больны, не впадайте в панику. Отнеситесь к этому философски и настройтесь на жизнь. Скажите себе: ”Я люблю жизнь и буду жить. Она - прекрасна! Я сделаю все, что от меня зависит. А от меня зависит ВСЕ - я не осуждаю никого, я не завидую, не злюсь, я дорожу каждой минутой жизни.
Моя болезнь - это горькое лекарство, исцеляющее мои страсти, худые привычки и наклонности. Я люблю людей. Я люблю себя, как частичку Бога, и сделаю все, чтобы жить: очищу мысли свои и тело мое от скверны. Ибо если я сам не буду себя любить, то за что же будут любить меня другие?” Не жалейте себя - и станете сильным и крепким. Не унывайте - ваша улыбка нужна не только вам одному. Ваши знания и опыт, пропущенные через себя, окажут неоценимую помощь другим. И тогда вы станете по-настоящему счастливым. Ибо отдавая, мы получаем. Забывая о себе - находим себя. Прощая другим - сами обретаем прощение. Умирая - воскресаем к жизни вечной.»

Развитие прелести находим у Игнатия Лойолы (основателя ордена иезуитов). Почитаемый католический святой советует: “Представить мысленно огромные языки пламени и души как бы заключенные в раскаленные тела. Услышать упреки, плач и вопли, предание проклятию Иисуса Христа и святых Его. Почувствовать запах дыма, серы, разложения и гнили. Представить, что мы сами осязаем этот огонь. Вспомнить души, пребывающие в аду, благодарить Господа за то, что Он не попустил мне окончить жизнь здесь”... Это упражнение рекомендуется делать за час до ужина.
Одиозные случаи блудной прелести: Блаженная Анжела (+ 1309г.)
“Стояла я однажды на молитве, и Христос показал мне Себя наяву яснее. И тогда позвал Он меня и сказал мне, чтобы я приложила уста к ране на боку Его. И мне казалось, что я приложила уста и пила Его кровь, истекающую из бока Его и давалось мне понять, что этим Он очищает меня. И с этих пор начала я испытывать великое утешение, хотя от созерцания страстей Его испытывала печаль.” “И кровь Его казалась мне такою красною и текущею из ран, как будто только сейчас начала изливаться она из открытых ран. Явственно было тогда в связках благословенного тела такое разъединение связи и единства в связках всех членов тела, происшедшее от свирепого и жестокого растяжения на древе креста девственных членов, что жилы и связки между костями, казалось, совсем растянулись и отступили от должной гармонии всего тела. Однако на коже не было заметно разрушения единства тела. И при виде жестокого разрешения связей тела и растяжения членов его, отчего все жилы казались растянутыми и разъединенными, а кости могли быть сосчитанными, боль сильнее пронзала меня, чем при виде открытых ран. И вид так распятого тела благого и возлюбленного Иисуса, истинно, вызывал такое сострадание, что не только внутреннее мое, но и все кости и связки мои, как казалось, чувствовали новую боль и вызывали новые стенания и ужасное чувство страдания в пронзенных так духе и теле.” “Однажды взирала я на крест с Распятием на нем и, когда взирала я на Распятого телесными очами, вдруг зажглась душа моя такою пламенною любовью, что даже члены моего тела чувствовали ее с великою радостью и наслаждением. Видела же я и чувствовала, что Христос обнимает душу мою рукою, которая пригвождена была ко кресту, и радовалась я величайшею радостью... И иногда от теснейшего этого объятия кажется душе, что входит она в бок Христов.”
Интенсивность такого рода созерцаний такова, что, например, мистический собеседник Анджелы говорит ей: “Был Я с апостолами и видели они Меня очами телесными, но не чувствовали Меня так, как чувствуешь ты.” Сама же Анджела столь живо переживает картины Страстей, проходящие перед ее глазами, что убеждена, что даже Дева Мария, стоявшая у креста своего Сына, не могла бы рассказать о них подробнее Анджелы.

Святой Игнатий Брянчанинов предостерегает, что такой метод молитвы ведет к “прелести” [от слова прельщать].
Человек, искусственно вызвав в себе некие психические переживания, приписывает их благодатно-благородным происхождением и почитает себя Боговидцем.
Разница православия и католичества — это различное проведение границы между душевным и духовным: у нас она пролегает в разных сферах. То, что в православии считается воображаемым или бесовским состоянием, в католической мистике воспринимается как благодатное. Западная картина и восточная икона зримо показывают эту разницу. Лосев проявление этих внутренних различий видит в том, как “отличается вселенско-ликующее умозрение колокольного звона от сдавленно-субъективного торжества универсально-личностной самоутвержденности органа, как простота и умная наивность византийского купола от мистических капризов готики, как умиленное видение иконного лика от нескромного осязания и зрительной стимуляции статуи.”
И в богословии, и в мистике, и в музыке многое из того, что Запад представляет как “духовно-благодатное,” Восток оценивает как “душевное” и сентиментальное. Это есть состояние “мнения” или прелести. Не только святой Игнатий Брянчанинов и святой Феофан Затворник чувствуют привкус прелести в высших проявлениях западной мистики, но и, например, Лосев пишет о “явной и принципиальной прельщенности католического опыта.”
Характерно при этом, что зримое и эмоционально окрашенное представление предмета религиозного опыта приводит некоторых западных подвижников к таким состояниям, которые заставляют усомниться в целомудрии их переживаний.
Вот характерный случай с Терезой Авильской. “Часто Христос мне говорит: Отныне Я — твой и ты — Моя. Эти ласки Бога моего погружают меня в несказанное смущение. В них боль и наслаждение вместе. Это рана сладчайшая... Я увидела маленького Ангела. Длинное золотое копье с железным наконечником и небольшим на нем пламенем было в руке его, и он вонзал его иногда в сердце мое и во внутренности, а когда вынимал из них, то мне казалось, что с копьем вырывает он и внутренности мои. Боль от этой раны была так сильна, что я стонала, но и наслаждение было так сильно, что я не могла желать, чтобы окончилась эта боль. Чем глубже входило копье во внутренности мои, тем больше росла эта мука, тем была она сладостнее.” Приводя эти откровения Терезы, Д. Мережковский комментирует: “Если бы нечестивая, но опытная в любви женщина увидела Терезу в эту минуту, то поняла бы, или ей казалось бы, что она понимает, что все это значит и только удивилась бы, что с Терезой нет мужчины.” Если переживание Терезы воспринимать как религиозное — то к нему придется приложить известное православной мистике состояние “блудной прелести.” Это — резкое слово. Но еще Алексею Хомякову пришлось сказать: “Да не оскорбляются наши западные братья жестокостью моих выражений. Я не властен в выборе слов.”
(Все цитаты раздела – по книге о. Андрея Кураева «Традиция, догмат, обряд»)
Это, конечно, не молитва, и не общение с Богом. Это — очень сильные галлюцинации на почве истерии, то есть прелесть. И всех этих истериков, которым, якобы, является Богородица и кормит их своими сосцами, всех этих истеричек, у которых при явлении Христа радостный озноб проходит по всему телу и между прочим сокращается маточная мускулатура, весь этот бедлам эротомании, бесовской гордости и сатанизма — можно, конечно, только анафемствовать. Здесь приведены еще не самые яркие примеры “молитвенных экстазов,” потому что те и кощунственны и противны. Именно в молитве опытно ощущается вся неправда католицизма...

Таким образом мы видим, что основным магистральным направлением католической молитвы стала образная медитативность (см. Фома Кемпийский " О подражании Христу") - то, что так запрещают восточные аскеты Симеон Новый Богослов, Иоанн Лествичник, св. Феофан Затворник. Образная медитативность - причина прелестной молитвы католической Церкви.
Отличие духовности проявляется также и в иконописи. Иконопись востока и Запада – не две художественные школы. Перед западной иконой удобно медитировать, но молиться можно не благодаря, но вопреки ей.

Современные отношения католической и православной Церквей.

Происходит насильственный захват униатами (католическими сторонниками объединения католической и православной Церквей) храмов в Западной Украине и Западной Белоруссии. Папа молчит, несмотря на протесты Патриарха.
Страстное желание папы Иоанна Павла II посетить Москву.
Открытие католических епархий в России.
Вывод: Католичество всегда старалось захватить Восток. Жаждет оно этого и сейчас.
Подобные захваты были всегда хищническими, исполненными насилия, хитрости и коварства, что является характерными почерком Римской Католической Церкви.
Перспективой унии с РКЦ сейчас становится наша причастность ко всему, что есть в католицизме:
- инквизиция в Испании;
- индульгенции (существуют и ныне);
- католическая духовность;
- все догматические заблуждения;
- использование силы в миссии христианства.

КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ

Причины начала военных экспедиций на Восток

К XI веку Багдадский халифат начал слабеть в результате внутренних междуусобиц. Произошло его разделение на множество враждующих государств. Воспользовавшись ситуацией, византийские императоры Никифор (963-969), Фока Цимисхай начинают отнимать у арабов свои земли (в том числе и Иерусалим).
Турки-сельджуки (подданные князя Сельджук, в конце Х века жившие около Каспия) двинулись на Багдадский халифат, разгромили его, приняли мусульманство и ассимилировались с арабами, став во главе их.
Сельджуки – грозное варварское племя, непримиримые враги христиан.
В 1071 году сельджуки сломили военное сопротивление византийцев. Были захвачены Каппадокия, Киликия, Исаврия, Икония (вся Малая Азия), Антиохия, Дамаск и Иерусалим (!) (вся Сирия).
Паломнические пути ко Гробу Господню в Иерусалим были практически перекрыты.
Византийский император Михаил VII обратился к папе Григорию VII за военной помощью в обмен на подчинение Восточной Церкви Риму. Но политическая обстановка в Европе еще не позволяла начать военные операции против сельджуков. Они начались после сношений Алексея I Комнена (1081-1118) с папой Урбаном II (1088-1099) на тех же условиях.
Сельждуки, узнав о переговорах императора Алексея с папой, полностью прервали паломнические пути в Иерусалим. Паломников стали не только грабить, как раньше, но и убивать. Иерусалим и Гроб Господень стали мечтой для Западного мира. Мечтой прикосновения и Спасителю… Мечтой несбыточной.

Первый крестовый поход.

18 ноября 1095 года во французском городе Клермоте состоялся церковный собор, на котором присутствовали тысячи мирян, принадлежащий ко всем сословиям. Папа Урбан II обратился к слушателям со словами: «О храбрейшие воины, потомство непобедимых предков!... Да не увлекает вас какое-нибудь стяжание или забота о домашних делах, потому что земля, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, и вследствие этого она сделалась тесной при вашей многочисленности… Предпримите путь ко Гробу Святому, исторгните ту землю у нечестивого народа и подчините ее себе. Земля та … течет медом и млеком. Иерусалим – плодоноснейший перл земли, второй рай утех … Пуститесь же в этот путь во отпущение грехов своих, с уверенностью наследовать незапятнанную славу Царствия Небесного!». Народ воскликнул: Господь того хочет! Одушевление необыкновенное. Многие тут же нашили себе красные кресты в ознаменование себя воинами Креста (крестоносцами).
Первыми двинулись простолюдины. Сброд в количестве 200 тысяч человек во главе с Петром Отшельником двинулись вдоль Рейна на юг, устраивая по пути беспорядки и погромы евреев. В Венгрии этот сброд вступил в войну с венгерским королем. Большая часть крестоносцев была уничтожена; остальных добили сельджуки. Сам предводитель успел убежать назад.
Основные силы подошли в Константинополь позже. Во главе отрядов стояли князья: Готфрид Бульонский, Раймунд Тулузский, Роберт II Фландрский, Роберт Нормандский, Этьен Блуанский; среди них не было ни одного крупного военачальника. Всего в Константинополь собрались около 4 тысяч всадников и 25 тысяч пехоты.
Алексей добился от всех новоприбывших клятвы повиновения и заверений, что все земли, завоеванные у турок, будут возвращены императору.
Войска переправились в Малую Азию. Всего, вместе с примкнувшими простолюдинами, они насчитывали от 300 до 400 тысяч человек. Потери в огромном количестве начались сразу же, так как военные средства того времени не были приспособлены к ведению войны на чужой территории и при такой массе людей. Кроме того, не было централизованного управления войсками. Все князья стремились прежде всего к завоеванию новых земель для себя; Иерусалим стоял для них на втором месте. Но и сельджукская власть еще не укрепилась; внутри нее царила борьба. Поэтому удалось в июне 1097 года взять Никею, в июне 1098 была отбита Антиохия.
Император Алексей второй не послал своих войск на осаду Антиохи, как обещал, поэтому князья сочли себя свободными и от всех своих клятв. Из за богатой Антиохи среди них начались раздоры. Но внезапно человек по имени Пьер Бартелемеи сказал своему господину, что во сне ему явился святой Андрей и указал место, где спрятано копье, которым укололи Спасителя. На этом месте стали копать и копье нашли. Необычайный религиозный подъем приостановил внутренние разногласия.
15 июля 1099 года был взяли Иерусалим. Потери были громадные. После упорной борьбы мусульмане капитулировали на условиях сохранения жизней. Но крестоносцы вероломно нарушили обещание. Все мусульманское население было истреблено. Крови было пролито столько, что она доходила до конских удил.
Отмывшись от крови и грязи, воины пошли к Гробу Господню, чтобы принести благодарение и покаяние Богу. Вот подлинное лицо католичества!
В итоге первого крестового похода было образовано Иерусалимское королевство, основанное целиком на мечах крестоносцев и на раздорах мусульманской стороны. Крестоносцы ввели католичество в Антиохи (антиохийский патриарх Иоанн вынужден был бежать в Константинополь) и в Иерусалиме. Православное население с подачи латинского духовенства всячески притеснялось. Что не делало государство более сильным. По словам одного латинского епископа в письме папе: «Церковь (имеется в виду латинская церковь) на востоке начала процветать и виноградник Господний начал пускать новые отрасли». В Антиохи и Иерусалима были поставлены католические патриархи, а в более мелких городах – митрополиты.
В состав Иерусалимского королевства входили: графство эдесское, княжество антиохийское, города Тортоса, Триполи, Бейрут, Сидон, Тир, Акра, Цезария (Кесария), Яффа, Аскалон и Иерусалим. Во главе королевства встал Готфрид Бульонский.
В ходе 1-го крестового похода были организованы духовно-рыцарские ордена тамплиеров и иоаннитов (госпитальеров).

Второй крестовый поход (1147-1149)

В 1144 году после отчаянной обороны пала Эдесса. Мусульмане повели серьезное наступление на христианские владения в Палестине. Это послужило причиной новой волны воодушевления в Европе и начала 2-го крестового похода.
Участие приняли короли французский и немецкий. Первыми прибыли в Малую Азию немцы. Пренебрегая советом византийского императора двигаться вдоль побережья, они углубились в глубь Анатолии и были наголову разгромлены мусульманами. Когда прибыли французы, была предпринята роковая осада Дамаска, приведшая к колоссальным потерям и не принесшая успеха. Крестоносцы должны были отступить и прекратить военную операцию. Второй крестовый поход закончился бесславно и отрезвил Европу.

Третий крестовый поход (1188-1192)

Все время Сирия и Египет были двумя самостоятельными государствами, враждующими друг с другом. На этой вражде, в том числе, был основан военный успех крестоносцев. Но в 1176 году Сирия и Египет стали одним государством во главе с талантливым мусульманским правителем Салах-ад-Дином.
2 октября 1187 года Иерусалим был взят мусульманами. Кресты с храмов были немедленно сброшены, колокола разбиты, а храмы обращены в мечети. За Иерусалимским королевством остались только Тир, Триполи и Антиохия.
Во главе похода встали французский король и король англичан Ричард Львиное Сердце. Армия в этот раз отличалась единоначалием, дисциплиной и продуманностью действий, надлежащей подготовкой и отсутствием в ее рядах сброда. Тем не менее, столкнувшись с Салах-ад-Дином, крестоносцы добились немногого: за христианами в результате осталось лишь побережье от Тира до Яффы. Столица Иерусалимского королевства была перенесена в город Акру. По договору Иерусалим остался за мусульманами, но паломникам разрешалось свободно приходить ко Гробу Господню в течение 3 лет.
III Крестовый поход ничего не дает крестоносцам на Святой земле, а английский король Ричард Львиное Сердце захватывает у византийцев Кипр и отдает его под власть тамплиеров. Рыцари ордена сразу стали вводить на острове католицизм с помощью костров. Папа Целестин устанавливает три епископских кафедры. Земля делится между новыми феодалами, а грекам отводится участь крепостных. Так крестовые походы для освобождения Христианских Святых земель от мусульман на деле превратились в попрание и поругание Православия на Востоке.

Четвертый крестовый поход (1202-1204)

Однако никогда не страдающие наивностью византийцы в борьбе с турками продолжали цепляться за эфемерную помощь Запада. К этому приходится прибавить постоянную кровавую, буквально, грызню за византийский императорский трон.
В 1195 г. император Исаак Ангел был свергнут с престола и ослеплен своим братом. Сын пострадавшего, Алексей в 1201 г. добрался до Италии и умоляет папу Иннокентия III, готовившего очередной, IV Крестовый поход, на этот раз в Египет, изменить маршрут, напасть на Константинополь и навести там порядок. За “труды” обещано (в который уже раз!) подчинение восточной церкви Риму и царское вознаграждение. Сделка заключена; исполнение замыслов папы Григория VII о мировом господстве отсрочено.
В 1203 г. крестоносцы, пребывающие в трудных финансовых условиях, с ничтожными силами, насчитывающими едва ль тридцать тысяч человек, берут Константинополь и восстанавливают слепого Исаака на престоле. Однако народ возмутился грабежами церковных сокровищ для расплаты с крестоносцами. Те, в свою очередь, недовольны и раздражены затянутой волокитой расчетов и сами 12 апреля 1204 года полностью захватывают столицу. Все постоянно сменяющие друг друга императоры и претенденты бегут и начинают создавать новые деспотии и карликовые империи вроде Трапезундской и Никейской.
Крестоносцы подвергли Константинополь невиданному разорению. Шел повсеместный разбой и поругание святынь. Один из крупнейших церковных историков и писателей, и сам чуть не погибший в те дни, Никита Хониат писал: “Мусульмане в 1187 году, взяв Иерусалим, были не так жестоки”. Да и папа Иннокентий III отметил: “Латиняне не щадили ни веры, ни пола, ни возраста”. Убивали поголовно всех: и стариков, и детей, и женщин; грабили церковную утварь, снимали оклады с икон; грабили даже мощи и рукописи, отправляя их потом на Запад; насиловали монахинь; вводили в церкви лошаков; играли в карты и пьянствовали, сидя на иконах. Удивительно, что латинское духовенство не только не останавливало распоясавшихся солдат, но даже поощряло их. Папа, когда узнал о взятии Константинополя, благословил крестоносцев и повелел им любыми средствами устанавливать римскую иерархию.
В новой созданной Латинской империи в мае 1204 г. крестоносец, граф Фландрии Балдуин был избран императором. (На следующий год он закончил свою жизнь в плену, потерпев поражение от царя болгар Иоанна). Тогда же избрали и нового патриарха Фому из знатной венецианской фамилии Мазарини.
Французский церковный историк, настоятель собора Парижской Богоматери – Клод Флери приводит политическую и духовную установку Рима на тот период в Латинской империи: “Упорные схизматики (то есть, греки) чада церкви, издавна возмутившиеся против нее, заслуживают наказания. Если страх оружия нашего заставит их возвратиться к своему долгу, то прекрасно, если же нет, то нужно истребить их и населить страну католиками”. Император Балдуин I просит папу усилить клир. Уже до 32 митрополий в Европейской части Греции заняты латинянами. Папа торжествует: “Церковь Византийская, не имевшая доселе ни имени, ни места между апостольскими престолами, она по милости Божией, смиренно возвращается теперь к нему”.
Репрессии на Православие ширятся и нарастают. В 1213 году папский легат Пелагий закрывает все церкви и монастыри столицы, а монахов и священников заточает в темницы. Только император Генрих по просьбе греческих вельмож, используя силу, открыл тюрьмы и выпустил всех клириков на волю. Многие из них просто вынуждены были тайно бежать из страны.
В 1215 году в своей резиденции на Латеранском холме в Риме папа Иннокентий III созывает собор для провозглашения торжества католицизма над Православием. В Латинской империи ужесточается режим, в сохранившихся еще православных епархиях вводятся викарии для контроля за жизнью церковных общин и доносов католическим епископам. Активизируется инквизиция, перепорученная новому доминиканскому ордену, учрежденному папой.
Однако положение крестоносцев в Константинополе все более и более ухудшалось. Постоянные взаимные распри при дележе земель империи, нарастающее давление славян с Севера, противоборство местного населения, столкновение финансово-коммерческих интересов купеческих компаний из Венеции, Генуи, Пизы и других итальянских городов вконец разрушили и без того слабую экономику Латинской империи. Император Балдуин II на любых условиях выпрашивал деньги у королевских домов Европы. Христианская святыня – терновый венец Спасителя - был заложен под проценты ростовщикам в Венеции. Ради денег Балдуин, наконец, заложил венецианцам и собственного сына.
Объединенными усилиями грекам удается захватить Константинополь. Латинская империя пала. 15 августа 1261 года в освобожденную столицу въехал византийский император Михаил VIII Палеолог. Латинский патриарх Джустиниани скрывается в Европу, а свергнутый Балдуин II продолжает обивать пороги влиятельных дворов в поисках защитников и союзников. В итоге четвертого крестового похода выиграли одни лишь венецианцы, упрочившие свои торговые позиции в Средиземноморье.
В период четвертого похода был совершен еще один поход – детский, который возглавили французские и немецкие монахи-фанатики. В 1212 году сотни мальчиков и девочек отплыли из Генуи на юг Африки. Часть детей сразу же разбились во время шторма у восточных берегов Адриатики, часть была продана в рабство мусульманам, остальные погибли от голода и холода. Детский крестовый поход окончательно отрезвил Европу. Чуда не совершилось!

Пятый крестовый поход (1217-1221)

Это военная операция, проведенная совершенно бездарно в Египте. В ходе ее был захвачен лишь город Дамьетта.

Шестой крестовый поход (1228-1229)

Во главе встал Фридрих II Гогенштауфен (германский император) – талантливый политик и военачальник. Воспользовавшись раздором египетского султана и дамасского эмира, он принудил последнего без боя подписать договор, по которому христианам отходил Иерусалим, Вифлеем, Назарет и все побережье от Бейрута до Яффы.

Седьмой крестовый поход (1248)

Поводом послужил захват Иерусалима в 1244 году. Крестоносцы высадились в Египте в Дамьетте, но были окружены и разбиты мусульманами, не добравшись до Святой земли. Людовик IX был взят в плен. За огромный выкуп (800 000 безантов) его освободили.

Восьмой крестовый поход (1270)

В 1265 году султан Египта Бейбарс взял Кессарию. Хайфу и Арсуф. В 1266 году пали Галилея и Киликия, в 1268 году – Антиохия. Христианское население было подвергнуто беспощадному уничтожению.
Во главе похода встал тот же Людовик IX. Высадка произошла в Тунисе. Лагерь крестоносцев охватила эпидемия чумы, от которой умер и сам Людовик, и поход был прекращен.
Тем временем пали последние оплоты крестоносцев на Востоке: в 1289 году – Триполи, в 1291 году – Акра, Тир, Сидон, Бейрут. Лишь Кипр продержался до 1489 года.
Это был конец крестовых походов, повергший Европу в глубокое разочарование. Трудно найти в истории другую военную кампанию, которая сопровождалась такими потерями и таким количеством бедствий – и это при жалком несоответствии между достигнутым и теми силами, которые были задействованы для достижения цели.
Главной движущей идеей крестовых походов, в жертву которой были принесены сотни тысяч жизней, была идея обладания Иерусалимом, Гробом Господним и Святой Землей. Это была попытка европейцев прикоснуться ко Христу. По этому поводу Гегель остроумно заметил: «Европейское человечество в своих воинственных паломничествах к Гробу Господню обрело там ответ, который некогда был дан ученикам: «Что ищете Живого среди мертвых? Его нет здесь, Он восстал.»
Мечта оказалась разительно непохожей на реальность. Настоящий Иерусалим, погруженный в патриархальную нищету, населенный обычными людьми с обычными пороками, людьми, исповедующими мусульманство, среди которых по утрам раздается призыв к намазу, оказался так ошеломляюще непохожим на Град Господень, которого так отчаянно искала Европа, и ради которого она принесла столь высокие человеческие жертвы.


Святой ГРИГОРИЙ ПАЛАМА и споры о нетварности Божественных энергий.

В истории духовной жизни есть свои приливы и отливы. И бывают эпохи и времена, когда как-то особенно изобилуют дарования, и не в меру подает их Бог, и явно носится бурное дыхание Духа. Так было в первые времена христианства, когда еще оставались в живых и блаженные самовидцы Слова. Так бывало не раз в истории пустынного и общежительного подвига. В XIV веке святая Гора Афонская переживает один из таких подъемов. То был некий новый опыт безмолвия и духовного бдения, и в нем вновь открылись дивные озарения нетленного Фаворского света.
Ничего нового в учении о хранении и трезвлении ума, созерцании и непрестанной умной молитве не было. Это было восстановление и повторение заветов и преданий древнего подвига. Это было учение о молитве и о стяжании Духа, прежде всего — о молитве Иисусовой. Душа подвижника, преуспевшего в молитвенном делании, созерцает некий таинственный Божественный свет. И в этом опыте нет ничего нового или неслыханного. О таких озарениях и явлениях света многократно свидетельствует Писание. И еще у Моисея лицо просияло лучами с тех пор, как говорил с ним Бог, и он принужден был покрывалом умерять этот нестерпимый блеск (ср. Исх.34:29-35)... "Свет был и явился Моисею во огне, когда видение сие опаляло, но не сжигало купину, чтобы и естество показать, и силу явить. Свет — и путеводившее Израиля в столпе огненном и делавшее приятною пустыню. Свет — восхитившее Илию на огненной колеснице, и не опалившее восхищаемого. Свет — облиставшее пастырей, когда довременный Свет соединился со временем. Свет — и та красота звезды, предшествовавшей в Вифлеем, чтобы и волхвам указать путь, и сопутствовать Свету, который превыше нас и соединился с нами. Свет — явленное ученикам на горе Божество, впрочем нестерпимое для слабого зрения. Свет — облиставшее Павла видение и поражением очей уврачевавшее тьму душевную. Свет — и тамошняя светлость для очистившихся здесь, когда праведницы, просветятся яко солнце, и станет Бог посреде их, богов и царей, распределяя и разделяя достоинство тамошнего блаженства." Так перечисляет эти библейские озарения уже св. Григорий Богослов (слово 40, на Св. Крещение)... И спрашивается: что есть этот дивный и таинственный свет, и какова его природа... Что означают эти видения и озарения, в которых созерцатели находят такую сладость и утешение... И что есть этот таинственный свет, явленный на горе Фавор?
И вот, афонские подвижники и созерцатели утверждали, что и они в их опыте озаряются тем же Присносущным Светом, той же славою Фаворской... Вокруг этого опыта вспыхивает и завязывается долгий и мучительный спор, спор и о природе Фаворского Богоявления, и о смысле световидных или светоносных видений в молитве. О дерзновении афонских подвижников многие соблазнялись, и в особенности люди западнической или западной культуры, воспитанные уже в духе тогда расцветшей на римском Западе схоластической культуры, в частности в духе философии Фомы Аквинского. Среди них больше других выдвигался Варлаам из Калабрии. Афонские созерцатели этим западникам казались не только простаками и простецами, но и грубыми суеверами, почти идолопоклонниками. Вспыхнувшая смута на долгие годы волнует всю восточную Церковь. Собирается ряд соборов, истинных и ложных... Спор решается богословским истолкованием светоносного опыта афонских созерцателей. В этом — богословский подвиг святителя Григория Паламы, святителя Фессалоникского. И за этот подвиг чтит его Церковь, творя его память во вторую неделю великого поста...

Биография

Св. Григорий Палама принадлежал к аристократическому роду Малой Азии, эмигрировавшему в Константинополь в конце XIII в. Его отец Константин Палама был сенатором и входил в непосредственное окружение Андроника II Старшего. Андроник даже доверил ему воспитание своего внука, будущего императора Андроника III, и Константин пользовался большим уважением своего воспитанника.
Григорий родился в 1296 г. и был первым ребенком в большой семье. В его семье царила атмосфера крайнего благочестия — благочестия монашеского типа, сконцентрированного на “чистой молитве”. Отец Григория предавался ей даже на заседаниях Сената, из-за чего не слышал, что говорит император. Рассказывают, что в одном таком случае император сказал: «Не беспокойте его, пусть молится».
Григорий был ровесником внука императора, будущего Андроника III, чье воспитание было доверено его отцу. Когда около 1303 г. Константин умер, император взял на себя заботу о воспитании мальчика. Свой человек во дворце, Григорий, вероятно, поддерживал дружеские отношения с юным князем, который впоследствии, взойдя на трон своего деда, оказывал Григорию поддержку.
Образование он получил под покровительством Андроника II. “Добившись наилучших успехов равно в грамматике и в риторике, Григорий восхищал всех, даже тех, кто были наставниками и словесными учителями” (Свт. Филофей Константинопольский, составивший житие св. Григория). Он изучал также физику, логику и всю науку Аристотеля. Вероятно, св. Григорий занимался этими предметами в Императорском Университете, поскольку император предназначал его на высшие государственные должности. Кроме того, известно, что в области светских наук его главным учителем был Феодор Метохит, великий логофет, управлявший Университетом.
Учился Григорий весьма прилежно, и даже прослыл знатоком Аристотеля (а в те времена наука Аристотеля – это была практически половина всех имеющихся знаний). Но к 17-20 годам (по разным источникам) у него уже сложилось вполне определенное отношение к мирским наукам вообще и к философии в частности. В своих произведениях он часто утверждает, что светская философия полезна лишь в виде подготовки к “истинной” христианской “философии” и что предосудительно предаваться ей слишком долго. Поэтому метафизику Платона (которую «проходили» после Аристотеля) он изучать не стал.
Монашеское призвание св. Григория было подготовлено с детства набожностью его родителей, ежедневно общавшихся с монахами, поручавших их духовному руководству своих детей, как только они научились говорить. После смерти отца, постригшегося на смертном одре в монахи, Палама, не прекращая занятий светскими науками, продолжает посещать духовных наставников, окончательно определивших его призвание. Сначала это были находившиеся в Константинополе афонские монахи, а также самый известный духовный учитель того времени Феолипт, митрополит Филадельфийский, который познакомил его со “священным трезвением” и “умной молитвой”.
Примерно в возрасте 20 лет, то есть приблизительно в 1316 г., Григорий решил окончательно покинуть мир. Но он, старший в многочисленной семье, был наследником имущества отца и должен был заботиться о родственниках. Проблемы, возникающие из-за его ухода в монастырь, он решил очень характерным для благочестивой византийской семьи образом: склонил всех своих близких последовать его примеру. Его мать Кали, ставшая Каллони, две сестры, Эпихарида и Феодотея, а также лучшие из слуг вступили в константинопольские монастыри. Что касается двух младших братьев, Макария и Феодоса, то они решили следовать за ним на Афон. Андроник II, разумеется, пытался удержать Григория на службе, обещая ему богатства и почести, но решение молодого человека было окончательным.
По мнению св. Григория, монашество не совместимо со светскими занятиями. Это он утверждает очень четко: “Мы никому не препятствуем постигать светскую образованность, если он того желает, но только если он не вступил на путь монашеской жизни”. “Как станет внутренний человек монахом, — спрашивает он, — сообразующимся единственно с высшей жизнью, если он не вознесется над тварным миром и всеми человеческими науками и не устремится всеми своими силами к Богу — единственной цели монаха?” Св. Григорий занимает, таким образом, по отношению к светской учености, однозначно строгую позицию, разделявшуюся большинством византийских монахов. Такое отношение основывалось у него на максималистском понимании монашеской жизни: монах — не простой христианин, а пророк, провозглашающий своей особой жизнью присутствие на земле Царства Божия, превосходящего все ценности этого мира, даже самые подлинные.
Афон к началу 14 века был центром исихазма. Само название "исихазм" происходит от греческого слова "исихия", что значит "тишина, молчание, безмолвие". Православные мистики использовали это слово для описания состояния сосредоточенности и внутренней тишины, которая воцарится в душе у победившего свои страсти человека и поведет его через творение "умной молитвы" к познанию Бога. Эта "умная", или "сердечная", молитва постепенно стала ассоциироваться с постоянным повторением Иисусовой молитвы и с определенными психосоматическими упражнениями (такими, как принятие определенных поз, регулировка дыхания и т.д.), помогающими духовной сосредоточенности. Многие отшельники-исихасты посвящали "умной молитве" всю свою жизнь.
На Афоне св. Григорий вначале жил в монастыре Ватопед, а потом перешел в лавру св. Афанасия, которая и стала его любимым афонским монастырем. После десятилетнего пребывания на Св. Горе св. Григорий стал планировать паломничество в Палестину и на Синай. Однако из-за турецких завоеваний паломничество совершить не удалось. Он провел некоторое время в Салониках, где в 1226 г. (когда ему исполнилось 30 лет) был рукоположен в священство. Некоторое время Палама жил в отшельнической общине в Македонии, но затем из-за сербских вторжений в 1331 г. вынужден был вновь вернуться на Афон. Там он поселился в скиту св. Саввы близ Великой Лавры, где вел полуотшельническую жизнь, еженедельно участвуя в таинствах Церкви в лаврских храмах. В 1335-1336 гг. он несколько месяцев пробыл игуменом Эсфигменского монастыря. Однако тамошние монахи не выдержали его суровой дисциплины и начали роптать, после чего св. Григорий с облегчением сложил с себя игуменские обязанности и вернулся в свой скит св. Саввы. Вскоре после этого его ученик Акиндин переслал ему несколько трактатов Варлаама. С этого началась история так называемых паламитских споров, которые привели к окончательному расхождению восточного и западного христианства.
В 1329 г. с юга Италии в Константинополь прибыл ученый итальянский грек по имени Варлаам Калабриец. Варлаам принадлежал двум культурам - восточной и западной. Он вырос в греческой среде на юге Италии: его родным языком был греческий, но он в совершенстве владел латынью и был хорошо знаком и с латинским богословием. Разносторонний эрудит и обаятельный человек, Варлаам привлек к себе всеобщее внимание в Константинополе и сделал молниеносную блестящую карьеру. Он завоевал доверие Иоанна Кантакузина, который тогда занимал пост великого доместика, т.е. премьер-министра, и императора Андроника III (1328-1341). В 1333 г. в Константинополе планировалось совещание с представителями западной Церкви о воссоединении Церквей. Ключевым вопросом была проблема filioque. Варлаам, назначенный возглавлять греческую сторону, поддерживал идею унии с Западом. Он опубликовал 21 короткий трактат, в которых доказывал, что человеку Бога знать не дано – а значит нам всем – и католикам, и православным - ничего не известно об исхождении Св. Духа. Таким образом, предмета спора нет. Область веры – это агностицизм. Поэтому стоит подчиниться авторитету Церкви и Предания, которые даровал человеку Сам Бог. Иногда Он также мистически являет Себя, даруя Своим избранным просвещение ума, через которое и приходит истинное понимание всего сущего. Но далеко не каждый может этого сподобиться.
Тексты Варлаама разошлись очень широко. Многим они пришлись по вкусу. Их читали и цитировали. Попали они и на Афон. Около 1335 г. Варлаам получил очень вежливое письмо от неизвестного ему до того времени афонского монаха Григория Паламы. Да, писал этот монах, Бог действительно неведом. Но разве неведомый Бог не дает Себя знать в откровении и в конце концов в Воплощении? И Христос, воплотившись, не даровал ли людям духовное знание, конечно, отличное от интеллектуального, но куда более реальное, намного реальнее любого философского знания? Ссылаясь на афонских исихастов, Палама говорил о непосредственном христианском опыте богообщения. Отрицание возможности богопознания, проповедовавшееся Варлаамом, по мнению Григория Паламы, было ересью.
Калабриец решил узнать, кто такие эти исихасты, на которых ссылался Палама. Он отыскал исихастов в Салониках и Константинополе и лично посетил их. То, что он увидел, глубоко возмутило его гуманистический склад ума, взлелеянный эллинской философией и проникнутый духом классической культуры. Вот как он воспринял исихастов:
"Они посвятили меня в свои чудовищные и абсурдные верования, описывать которые унизительно для человека, обладающего хоть каким-то интеллектом или малейшей каплей здравого смысла, - верования, являющиеся следствием ошибочных убеждений и пылкого воображения. Они сообщали мне об удивительном разлучении и воссоединении разума и души, о связи души с демоном, о различии между красным и белым светом, о разумных входах и выходах, производимых ноздрями при дыхании, о заслонах вокруг пупа и, наконец, о видении душой нашего Господа, каковое видение осязаемым образом и в полной уверенности происходит внутри пупа". Он назвал подвижников, использующих, на некоторых этапах молитвенного делания психосоматические техники (связь молитвы с дыханием), «пуподушниками» («омпалопсихами») — «людьми, чья душа находится в пупе». Развернулась полемика между Варлаамом и Григорием Паламой. Тогда св. Григорий пишет первую «Триаду в защиту священнобезмолвствующих».
Полемика разрастается, в нее включаются не только духовные лица, но и представители государственной власти. Когда Варлаам безосновательно обвиняет Паламу в мессалианстве – еретической традиции, отрицающей необходимость таинств – на соборе, собравшемся в 1341 году в Константинополе для суда над Григорием, председательствует император Андроник III Палеолог. На судилище Григория является вместе с другими афонскими монахами, и предъявляет так называемый «Святогорский Томос». Это составленное cв. Григорием Паламой торжественное воззвание безвозвратно осуждает идеи Варлаама, хотя имя его там не упоминается. В нем сформулированы основные положения православного учения о богопознании. Несомненно, обнародование этого документа имело огромное влияние на исход полемики: собор (который продолжался всего один день!) осудил Варлаама; его сторонники оказались исключенными из общения в таинствах епископом Иерисским, поместным епископом Афона, что придавало заявлению монахов статус официального мнения Церкви. Сам Варлаам немедленно покаялся и принес свои сожаления, которые вряд ли были искренними, так как в тот же вечер он отплыл в Италию. Там он принял униатство и с помощью Франческо Петрарки, которого он ранее обучал греческому языку, получил от папы Климента V в 1342 году епископскую кафедру в городе Джераче в Неаполитанском королевстве. Оттуда он написал несколько писем «друзьям в Греции» о преимуществах католичества.
Константинопольский патриарх приказал, под угрозой отлучения, сжечь все книги Варлаама. Казалось бы, это победа! Но св. Григорий понимал, что патриарх и клир уклонились от серьезного обсуждении его богословия. Св. Григорий пытается возобновить разговор о «Триадах в защиту священнобезмолствующих», но сразу же сталкивается с противодействием со стороны своего духовного сына и ученика Акиндина. Акиндин восхищался Варлаамом, его философскими позициями. Он был тем человеком, который перевел на греческий труд Фомы Аквината «Сумма богословия». Этот перевод произвел сильное впечатление на греческую элиту. Они были поражены глубиной латинского богословия. В «Сумме» Фома Аквинский предвосхищает позицию Варлаама, говоря, что Бог есть всецело сущность, и что действия и сущность в Боге неразличимы. Против этого-то утверждения и восстал Григорий Палама.
Все опасались, что св. Григорий, распространяя свои взгляды, поколеблет устои Церкви. Поэтому патриарх специальным указом запрещает богословствовать всем, кто ниже епископского звания, имея в виду прежде всего св. Григория. Он, однако, ослушался, считая, что не говорит ничего нового, что учение о нетварных Божественных энергиях (действиях) есть и у св. Афанасия Великого, и у Великих Каппадокийцев, у св. Дионисия Ареопагита, у св. Максима Исповедника – и действительно, мы сейчас находим отдельные тезисы учения в их сочинениях. Обобщил же их, свел в единую целостную картину, несомненно святой Григорий.
Андроник III в августе 1341 гола умирает. Дворцовый минимтр Иоанн Кантактузин, пользуясь временным перевесом власти, встает неожиданно на сторону св. Григория (ранее он покровительствовал Варлааму), собирает собор-синдо и осуждает Акиндина как варлаамита за мнение, что святые приобщаются самой сущности Бога, что противоречит Преданию.
В октябре 1341 года Кантактузин был лишен всех должностей. Власть в империи перешла к патриарху, военачальнику Алексею Апокавку и вдове императора Анне Савойской. Несмотря на это Иоанн Кантактузин провозгласил себя императором в городе Дидимотике. Это было началом гражданской войны.
Патриарх предлагает св. Григорию епископство в обмен на помощь в борьбе с Кантактузином. Григорий отказывается и пишет ряд сочинений: «Диалог между православным и варлаамитом», «Апология», «Феофан, или о Божестве и Его неприобщимости и приобщимости».
В ответ собор-синод 1342 года постановил уничтожить все сочинения св. Григория, написанные после 1342 года, а в сентябре последовал приказ патриарха заключить святого Григория без права общения с внешним миром в монастырь Непознаваемого Бога (!). Патриарх также усилил преследования «паламитов» и поставил в епископы некоторых «антипаламитов», в том числе Акиндина. Положение святого Григория становилось отчаянным. Но неожиданно против хиротонии Акиндина выступила императрица Анна, повелевшая даже арестовать его. Она же умерила пыл патриарха против Паламы.
Гражданская война утихла лишь в 1347 году, Иоанн Кантактузин победил. Патриарх Иоанн Калека накануне был низложен императрицей Анной. Акиндин был повторно низложен и отправлен в ссылку, где и умер. Патриархом стал «паламит» Исидор. Весной 1437 года состоялся Собор, на котором богословие св. Григория Паламы было одобрено. Но около 20 епископов в том же году составили оппозицию паламитскому богословию, которую возглавил виднейший ученый и писатель того времени Никифор Григора. Назрела необходимость созыва нового собора.
В 1351 году в трапезной Влахернского дворца состоялся чрезвычайно многочисленный собор, большинство на котором составили «паламиты». Когда Никифор Григора заявил, что распространения имени Божия на энергии ведет к многобожию, начался хаос. В результате «антипаламиты» были анафематовствованы, посажены в тюрьму или взяты под домашний арест. Никифор Григора был заточен в Хорский монастырь, откуда вышел лишь в 1355 году. Но формулировки собора в целом были неясными и туманными. В связи с этим император Иоанн V Палеолог, свергнув Кантакузина (который в 1355 году поступил в монастырь), освободил Григору и пригласил его во дворец на диспут с Паламой.
Григора предложил на диспуте дилемму:
- если Божественных энергий много (то есть они различны), то они не могут быть нетварными, так как между нетварным и нетварным различия помыслить невозможно;
- если же Божия энергия едина и множится в тварном мире, то она неотличима от сущности, Бог пребывает в полноте действительности, то есть не имеет в Себе ничего, что не было бы безграничной энергией.
Святой Григорий отказался от философского спора и повторил свой старый довод:
Бога нельзя видеть и приобщаться к Его сущности, а ведь мы только Богом и живем – следовательно Бог в какой-то мере доступен, а в какой-то недоступен, причем Бога в меру Его действия на нас тоже надо считать Богом.
Никифор возмутился, заявив, что это не укладывается ни в природные понятия, ни в понятия научного знания.
После этого диспута правительство перестало поддерживать споры, и они окончились сами собой, перейдя в чисто литературную сферу. В защиту взглядов Паламы писали в 14 веке Давид Дисипат, Филофей Коккин, Иоанн Кантактузин, Николай Кавасила, Селимврийский митрополит Филофей. Против: иеромонах Нифон, Георгий Лапиф, Иоанн Калека и пр.
В 1347 году св. Григорий был хиротонисан во архиерея Фессалонитского. Он посвятил себя проповедничеству и управлению епархией. Этот суровый монах и неутомимый полемист выказывает себя также и ревностным пастырем; интересуясь духовными и материальными потребностями своей церкви, он старается восстановить в ней мир и справедливость после смутных лет гражданской войны и восстания зилотов.
На долю святого Григория выпал еще турецкий плен. Два года он провел в Малой Азии, захваченой мусульманами. Он считает захватчиков “самыми варварскими из варваров”, но воспринимает свое пленение как промыслительное, ибо оно позволяет ему явить им Евангелие. Св. Григорий нигде не упоминает о возможности для Византии отвоевать Малую Азию; напротив, он считает нормальной победу ислама: “Этот безбожный народ хвалится, будто бы добился победы над ромеями благодаря своей любви к Богу, не ведая, что мир сей во грехе лежит и что злодеи владеют большей его частью... вот почему вплоть до эпохи Константина... идолопоклонникам почти все время принадлежала власть над миром.” В отличие от гуманистов, которые нередко готовы были пожертвовать всем, даже православной верой, ради спасения Империи, архиепископ Фессалоники, не желая, разумеется, победы варварам, вовсе не считает, что она поставит окончательную точку в истории христианства; он описывает жизнь христиан под игом турок и обнаруживает новые их обязанности, поощряемые большой веротерпимостью завоевателей.
В 1359 г. св. Григорий вновь страдает от болезни, точившей его уже много лет, но продолжает служить и проповедовать. По мере того, как болезнь прогрессирует, его проповеди сосредотачиваются на теме смерти: 1 августа он говорит о причине человеческих болезней — диаволе и грехе, введенном им в человечество, о причиняемых болезнями страданиях. Он явно думает о себе самом, когда говорит об августе, жару которого с трудом переносит. Мимоходом нападает на колдунов и шарлатанов-целителей, убивающих душу, но не исцеляющих тело. В следующее воскресение он уже не встает, однако произносит проповедь, лежа на одре болезни. Предчувствуя близкий конец, он говорит, разъяснив евангельское чтение того дня, о подлинной опасности, подстерегающей христиан, которая заключается не в телесной смерти, а в вечной погибели тела и души. Скончался он в 1360 году в возрасте 63 лет.
На соборе по поводу канонизации св. Григория в 1368 году состоялось последнее открытое столкновение по поводу «сущности и энергий». Григорий был причислен к лику святых. Открытых споров больше не было, но эта тема не оставляла в покое византийских богословов вплоть до падения империи.

Суть паламитских споров.

Варлаам считал, что Фаворский свет, виденный апостолами во время Преображения Христова и созерцаемый подвижниками на высоте молитвенного восхождения, есть тварный, вещественный свет или же просто мысленный образ; что этот свет не есть энергия Божия, которая истекала бы из сущности Божией и была бы сама божественной. Существо Бога непостижимо и недоступно человеку, а если энергия - божественна, то Бог оказывается делим - на сущность и энергию, что есть явное двубожие и ересь. Бог - трансцендентная непознаваемая сущность, которая, оставаясь Перводвигателем творения, пребывает в бездействии относительно его бытия и предоставляет ему полную самостоятельность. С Богом общаться можно только посредством мысли, науки и знания, через гипотезы о Нем, а не с Ним Самим. Никакого более полного и реального общения с Богом быть не может.
На эти хитросплетения Палама отвечал, что свет Фаворский не есть ни сама сущность Божия (она не может быть сообщима человеку), ни тварное вещество (тогда бы человек спасался и обоживался сам через себя, т.е. не спасался бы вовсе), но присносущная энергия сущности Божией, отличная от самой сущности, но неотделимая от нее. Энергия не вносит в Божество никакого разделения, ибо сущность остается сама собой как носительница энергий. Переходя к твари и освящая ее, энергия сама не становится тварной, но остается неотделимой от Бога, т.е. остается Самим Богом. Всякая энергия и все энергии вместе суть Сам Бог, но Сам Бог не есть только Его энергии. Если сущность Бога не может быть сообщена человеку, то в Своих энергиях Бог проявляется и сообщается человеку, открывается ему как Любовь. Поэтому возможно и должно быть всецелое общение Бога и человека. Оно ведет к преображению всего человека - и его разума, и мысли, и воли, и чувства, и тела. Человек по сущности никогда не станет Богом, ибо он - тварное существо. Но человеку сообщима энергия Божия, которая есть Сам Бог, и поэтому человек может и должен стать богом, но богом по причастию к Богу, а не по существу. Наш Господь щедр, Он отдает нам не что-то от Себя, но всего Самого Себя, и только поэтому мы и живем, и спасаемся.
Сущность Бога рассматривается святым Григорием как причина энергии, так как непризнание такого «причинного» превосходства сущности над энергией неизбежно привело бы к нарушению единства Божества. "Не приемлющие сие, - пишется в актах Собора 1351 года, - воистину многобожники, как утверждающие множество начал и не возводящие к единой причине и единому началу то, что существенно усматривается около Бога". В этом смысле (причинного отношения) "Бог по существу превосходит Божественную энергию...»
Передача, сообщение энергий состоит в том, что Бог наделяет разных людей различными дарами. Мы, в зависимости от степени наших дарований, причащаемся Богу в Его энергиях. Однако это не значит, что Бог не открывает нам Себя полностью: Он полностью присутствует в каждом луче Своей Божественности. Энергии сообщаются личностям и сами носят личностный характер. Например, почитая святых, мы чтим Божественное присутствие в том или ином праведнике.
Из этого следует, что даже о спасении мы можем говорить только в личном смысле. Нельзя спасти вещи, культуру, абстрактные идеи, даже самое демократическое общество – спасены могут быть лишь люди. И только через людей спасается и природа и высшие достижения цивилизации.
Для выражения непостижимой тайны отношений в Боге сущности и энергий, святитель нередко прибегает к символическим образам, заимствованным из мира видимого. Наиболее часто встречаемый у него образ состоит в уподоблении сущности Божией солнечному диску, а исходящих из нее энергий — лучам или солнечному теплу: "Как солнце, неумаленно передав причащающимся от [своей] теплоты и света, имеет их [то есть теплоту и свет] своими врожденными и существенными энергиями, так и Божественные передачи, неумаленно существующие в передающем, суть его естественные и существенные энергии". Этой же аналогией хорошо иллюстрируется серьезно аргументированное святителем убеждение, что Бог - Существо совершенно простое и несложное, не имеющее в Себе никаких различий, кроме троичности Ипостасей. Действительно, солнце не разделяется на составные части, излучая свет.
Григорий Палама акцентирует внимание на том, что Бог не устранился от мира, сотворив его, как утверждал Варлаам. Да не будет! Бог присутствует в тварном мире Своими нетварными энергиями, которые представляют собою способ бытия Бога вне Божественной сущности. Нетварная благодать укоренена в самом акте сотворения человеческой природы. По замыслу Творца, человек есть существо, которое изначально содержит в себе нетварную Божественную благодать. По словам Антония Сурожского: «Благодать – не просто тварный дар Бога, а Сам Бог, как бы переливающийся через край Своего Божественного и непостижимого совершенства, достигающий до нас, как волна морская, охватывающий нас и приобщающий нас к Самому Божеству».
Главная цель богословского учения святого Григория — защитить реальность христианского опыта. Спасение — не только прощение. Это подлинное обновление человека. И обновление достигается не высвобождением каких-то природных энергий, присущих тварному бытию человека, но "энергиями" Самого Бога, Который через них встречается с человеком, и объемлет его, и приемлет в общение с Собой. Варлаам же посягал расторгнуть это общение и сделать его иллюзорным. Борьба шла не между двумя учеными монахами по отвлеченному богословскому вопросу, но между двумя образами жизни, один из которых вел человека к замыканию в самом себе и вечной одинокой смерти, другой - к любви и спасению.
Исторически паламизм сложился в то время, когда в Европе началось Возрождение – период зарождения гуманизма и неизбежно связанной с ним секуляризации культуры. В то время, как на Востоке снова расцвела святоотеческая мысль, направленная к синтезу человеческого о божественного, западная мысль навсегда разделалась с Богом, поместив Его на небесах и занявшись решением человеческих проблем в нашем мире без Него.
Современная европейская цивилизация представляет собой результат развития западной, католической культуры. На западе победила Реформация. Паламизм на западную жизнь не оказал никакого влияния, навсегда оставшись для католиков и протестантов малопонятным мистическим восточным учением.
Очевидно, что современная западная секулярная культура зашла в тупик. Человек не находит в ней того живого Бога, которого жаждет встретить. И тут следует вспомнить, что учение св. Григория Паламы отнюдь не отвергает положительного значения «этого» мира, но дает богословский «ключ» к его пониманию, к пониманию наших взаимоотношений с Богом. Без этого ключа нет конечного спасения человеку и всему тварному бытию.

При подготовке текста использованы следующие источники:
1. Александр Дворкин «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви», Нижний Новгород, 2005.
2. А.В Карташев «Вселенские Соборы»,М., 1994.
3. Протоиерей Валентин Асмус. Лекции по истории Церкви. М., 2004
4. Н.Д. Тальберг. История Церкви. М., 2004
5. Св. Григорий Палама. Триады в защиту священнобезмолвствующих. Москва, 2003.


Назад в раздел
© 2010-2024 Храм Успения Пресвятой Богородицы      Малоохтинский пр.52, телефон: +7 (812) 528-11-50
Сайт работает на 1С-Битрикс