Статьи

Все вокруг нас назидательно. «Кто естество зримых вещей не определяет только одним чувством, но умом мудро взыскует смысл в каждой твари, тот находит Бога» (Прп. Максим Исповедник).

Игумен Нектарий (Морозов): Греховная страсть в человеке подобна тлеющему угольку. Для того чтобы этот уголек разгорелся в пожар, нужно, чтобы кто-то намеренно его раздувал. Страсти — это то, что принадлежит нам, это следствие испорченности человеческой природы грехом. Но вот раздуть этот уголек может именно враг, это в его интересах.

Протоиерей Кирилл Копейкин: Митрополит Антоний Сурожский, на мой взгляд, один из крупнейших богословов ХХ века, говорил, что единственно подлинный материализм – это христианство. Что он имел в виду? Что мы верим в материю не как во что-то инертное, мёртвое, а как в то, что призвано Богом к преображению. И владыка Антоний очень точно замечает: это ведь и происходит в Церкви.

Иерей Стивен Фриман: Верить в Бога, Который везде, и жить по этой вере – не то же самое, что верить в Бога, обитающего «где-то там»

Причиной этого убийства стало чувство, впоследствии много раз толкавшее людей на преступления — зависть.

Митрополит Лимассольский Афанасий: Наша жизнь не должна быть «религиозным поведением». Мы должны стать людьми, которые любят Бога, чтобы наша жизнь смогла преобразиться, а мы сами смогли бы уподобиться Господу нашему Иисусу Христу.

Доктор философии Валерий Алексеев:
Несмотря на постулируемую современными либералами девальвацию Традиции, с её весьма чётким морально-нравственным кодексом, человек сопротивляется этому жёстко навязываемому тренду и взыскует новой земли и нового Неба.

Владимир Высоцкий: "Я в хоровод вступаю, хохоча,и все-таки мне неспокойно с ними: а вдруг кому-то маска палача понравится – и он ее не снимет"

Грех всегда есть самовольное уклонение от Бога и святого Его закона в угодность себе. Христианин, хотя и носит в себе склонность ко греху, унаследованную от прародителей, но ему даны по вере в Господа Иисуса Христа все благодатные силы бороться с грехом.

Был ли ад сотворен Богом или откуда он возник, можно ли в аду молиться, каяться и есть ли возможность спастись из ада, если уже туда попал? Отвечает протоиерей Георгий Климов.

Умер близкий нам человек. Мы скорбим о его кончине, горюем о том, что его больше нет с нами, плачем на его могиле. Но православного человека в его печали утешает Господь, который сказал: «Воля же пославшего Меня Отца есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную; и Я воскрешу его в последний день.» (Ин.6:40). Нас ждут новое небо, новая земля и вечная жизнь в свете невечернего Царствия Божия.

Схиархимандрит Иоаким Парр: Мы не можем молиться, потому что мы любим только себя. Мы не любим Бога. Мы любим себя. И мы настолько вовлечены в эти отношения в нашем рассудке и в нашем сердце только о самом себе, что мы думаем о себе 24 часа в сутки.

Святитель Николай Сербский (Велимирович)
Митрополит Антоний Сурожский
Протоиерей Андрей Панков

Есть ли мытарства в проповеди Апостолов? Кому дадим отчет — Богу или бесам? Кто имеет власть на мытарствах? Может ли Бог совершать Свой суд через бесов? - Размышляет Сергей Худиев.

Архимандрит Савва (Мажуко): "Вываливаясь из этого мира, мы попадаем прямо на ручки к Богу".

Игумен Нектарий Морозов: Зачастую очень смутное представление о духовности приходится наблюдать  у людей церковных. Поэтому прежде, чем начинать эту беседу, я уточню, что в собственном смысле духовная жизнь есть жизнь человеческого духа.

Гордый человек – как лужа: брось в неё камень – она вся и расплескалась, забрызгав окружающих грязью. А смиренный человек – как море: оно поглотит любой камень бесследно, и даже круги по воде не пойдут.

Архимандрит Савва (Мажуко): Огромное поле работы для современных публицистов и богословов: нормальным современным русским языком проговорить те опыты, которые составляют самую суть христианской жизни... Этот поиск для нас жизненно важен, потому что из-за приверженности старым формам мы теряем вечно молодое содержание. Мы сами обкрадываем себя!

Выдержки из «Дневников» протопресвитера Александра Шмемана.