Материалы


ПРОТОИЕРЕЙ ИОАНН ЛЕСКОВ, ПАСТЫРЬ ОХТИНСКИЙ


ПРОТОИЕРЕЙ ИОАНН ЛЕСКОВ, ПАСТЫРЬ ОХТИНСКИЙ

0Lab8skFUgo.jpg

Чем дальше уходит страшное время гонений на Русскую Православную
Церковь в 20-м веке, тем ярче предстоит пред нами великий подвиг мучеников
этого времени. В нашем городе святого Петра нет ни одного храма, где не было
бы своих священномучеников или мучеников. Тысячи православных христиан
были убиты, замучены, понесли тюремные тяготы, но не изменили Богу. Сколько
мужества и смирения открывается в жизни людей, пострадавших за Христа.
Подвиги некоторых из них широко известны, свидетельства мужественного
исповедничества и тихого подвига других пока что хранятся в тиши архивов,
имена иных никогда, возможно, не станут известны людям. Все «их имена Ты,
Господи, Сам веси!»

Одним из таких скромных пастырей-новомучеников, каковых на Руси были
тысячи, является протоиерей Иоанн Лесков.

Иоанн Стефанович Лесков родился в 1872 году в Рязанской губернии, в
благочестивой семье. Его отец, согласно сведениям «Рязанских Епархиальных
ведомостей» и архивным документам Духовного Собора Свято-Троицкой
Александро-Невской лавры происходил из рода священнослужителей и
впоследствии, овдовев, ушел в монастырь. C двухлетнего возраста, после смерти
матери, Иван у сестёр отца, живших под Рязанью. По окончании Рязанского
Духовного училища для продолжения своего духовного образования он был
направлен в столицу, и далее его жизнь неразрывно связана с городом на Неве.
Здесь он окончил Санкт-Петербургскую Духовную семинарию, и с 23 сентября
1895 года по распоряжению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского
Антония, стал служить псаломщиком в церкви равноапостольной Марии
Магдалины при Александро-Мариинском училище слепых, располагавшемся, в
доме 22 по 10-й Роте[1]. Это училище готовило мастериц и учительниц рукоделия,
сюда принимали девочек из столичных приютов.

В 1897 году Иоанна переводят служить псаломщиком в Николо-
Богоявленский Морской собор, который вскоре Высочайшим указом был передан
из Епархиального в Морское ведомство. Причт храма с этого времени стал
подчиняться ведомству протопресвитера Военного и Морского духовенства.
Тогда же юноша знакомится с дочерью благочестивого пастыря прот. Алексия
Иванова, настоятеля старинного Георгиевского храма села Осьмино Гдовского
уезда Санкт-Петербургской губернии, прослужившего к этому времени в
священном сане около тридцати лет. С братом Анны (будущей супруги) Иоанн
учился вместе в семинарии. По традиции будущие священнослужители брали в
жены благочестивых девиц из своего сословия. Так случилось и здесь: Иоанн и
Анна обвенчались. Матушка к этому времени закончила Епархиальное
Исидоровское училище для девиц духовного звания, прекрасно играла на рояле и
посвятила себя после замужества дому. В 1899 году в семье Лесковых произошло
радостное событие: появился первенец – Николай, через три года родился второй
сын – Александр.
_*****
1 Послужной список прохождения службы свящ. Иоанна Лескова (1916 г.). Архив УФСБ
по СПб и ЛО (далее Архив УФСБ), АУД № П-32007, л. 20
1

29 января 1902 года Иоанн Лесков был назначен на вакансию псаломщика в
церковь Благовещения Пресвятой Богородицы лейб-гвардии Конного полка,
одного из самых старинных и почетных в Императорской гвардии[2]. В феврале
того же года он был рукоположен во диакона Преосвященным Стефаном,
епископом Сумским, викарием Харьковской епархии. Одновременно, с 11 марта,
распоряжением протопресвитера Военного и Морского духовенства, диакон
Иоанн Лесков был назначен преподавать Закон Божий в учебную команду лейб-
гвардии Павловского полка. За успешное преподавание он был награжден
благословением Святейшего Синода. Служба в лейб-гвардии Конном полку была
почетной, гвардия была оплотом престола, здесь служили офицеры лучших
фамилий России, и многие из них были близки ко Двору.

Отец Иоанн был красив, высок ростом, «скромен и немного замкнут»[3], при
этом имел прекрасный голос, благодаря чему ему в дни церковных праздников
доводилось петь в Зимнем дворце. Согласно семейным воспоминаниям,
несколько раз его приглашали в Мариинский театр – петь на профессиональной
сцене, однако он остался верным избранному пути, продолжая служить Господу.

6 мая 1908 года за усердную службу о. Иоанн был награжден грамотой
Святейшего Синода. Затем следуют и другие награды: в августе 1912 года –
светло-бронзовая медаль на Владимирской ленте в память столетия
Отечественной войны 1812 года; в феврале 1913 года – светло-бронзовая медаль в
память 300-летия Дома Романовых. В июле 1913 года он получил право на
ношение светло-бронзовой медали на Андреевской ленте в память 200-летия
Полтавской победы[4]. Отец Иоанн любил службу и церковное пение, старался как
можно больше времени пребывать в храме. Но немалое время он уделял и семье –
кроме двух сыновей у Лесковых в то время уже подрастала дочь Вера.

После 11-и лет диаконского служения он становится священником. 18
августа 1913 года митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир
(Богоявленский) благословил своего викария, епископа Нарвского Никандра,
рукоположить о. Иоанна Лескова в сан иерея. Назначен о. Иоанн был к
Свеаборгскому крепостному собору в Финляндии. Тогда же пастырь выбыл из
полка и отправился к новому месту службы, куда прибыл 16 сентября 1913 года.
Свеаборгская крепость в Гельсингфорсе, столице тогдашнего Великого
Княжества Финляндского, была в то время главной военно-морской базой на
Балтике, здесь же располагалось управление Балтийского флота. Военные
корабли стояли в самом городе, в Северной и Южной гаванях, крепостные
гарнизоны располагались во многих приморских финляндских городах – от
Аландских островов до Выборга.

Пастырское служение здесь было особым и заключалось в окормлении
гарнизона крепости, а также офицеров и матросов военных судов. При этом
следовало учитывать то, что стоявшие здесь войска находились на окраине
Империи, населенной преимущественно инославными. Крепость располагалась
*****
2 Архив УФСБ, АУД № П-32007, л. 20
3 Там же, л. 39
4 Послужной список прохождения службы свящ. Иоанна Лескова (1916 г.). Архив УФСБ,
АУД № П-32007, л. 20
2

на нескольких скалистых островах, лежавших в Финском заливе,
приспособленных для обороны. Среди крепостных стен на главном острове, в
центре Свеаборга возвышался величественный Александро-Невский крепостной
собор, куда гарнизон и моряки собирались на богослужение. Перед собором
располагался обширный плац, служивший для военных парадов и учений.
Неподалеку – казармы, где жил гарнизон и моряки. Именно здесь о. Иоанну и
предстояло служить.

Менее чем через год после приезда о. Иоанна в Финляндию, летом 1914
года, началась Первая мировая война. Мирная жизнь прервалась. Свеаборг в
условиях войны превратился в главную базу флота на Балтике, откуда на боевое
дежурство уходили корабли, и куда они возвращались после боев. Близость
войны чувствовали все. Отцу Иоанну приходилось нести пастырское служение
как военному священнику: напутствовать уходивших в море воинов, которые
каждый раз могли не вернуться из боя, жертвуя своей жизнью за Отечество и за
Царя.

За отличную и усердную службу в военное время 23 мая 1915 года он был
награжден скуфией, а затем, через месяц, – камилавкой. 16 февраля 1916 года –
приказом командующего Балтийского флота адмирала А.И. Непенина пастырь
был представлен к ордену св. Анны III степени «за труды, понесенные во время
военных действий»[5]. Позже, в годы гонений, при последнем аресте о. Иоанна его
награды были конфискованы, но, по счастью, в семье Лесковых сохранились
походная икона свт. Николая и его наперсный крест.

Февраль 1917 года вылился в кровавую бойню в Гельсингфорсе, когда в
течение двух дней в Свеаборге восставшими красными матросами было убито
более 80-и офицеров Императорского Российского флота, среди них –
командующий Флотом, адмирал А.И. Непенин, офицеры штаба и гарнизона,
офицеры стоявших в гавани кораблей. За две ночи Русский Балтийский флот
перестал существовать, а война была безнадежно проиграна. Свеаборг, оплот
«красного флота», стал тюрьмой для высланных из Петрограда
контрреволюционеров и монархистов, среди которых оказалось несколько лиц,
близких к Царской Семье или считавшихся общественным мнением таковыми.
Среди них были фрейлина и близкая подруга Императрицы Александры
Феодоровны А.А. Танеева (Вырубова), доктор П.А. Бадмаев и другие. По
воспоминаниям, сохранившимся в семье, о. Иоанну Лескову однажды пришлось
исповедовать фрейлину Анну Вырубову. Такой факт хронологически и
исторически мог иметь место летом-осенью 1917 года после того, как несносные
условия содержания узников были постепенно смягчены, и им дозволялось
иногда посещать богослужение в Свеаборгском храме, что служило немалым
духовным утешением в заточении[6].

После октябрьского переворота 1917 года о. Иоанн Лесков вернулся в
Петроград, где был назначен настоятелем Свято-Троицкой Озерковской церкви
Петроградского уезда. Здесь он служил в первые послереволюционные годы – в
1918 и 1919 годах. Время было тяжелое: война, революция, красный террор,
*****
5 Архив УФСБ, АУД № П-32007, л. 20
6 А.А. Вырубова. Записки фрейлины Ее Величества. Рига, 1920, сс. 240-241.
3

начавшиеся гонения на Церковь. В июле 1920 года он вернулся в Никольский
собор, затем в 1920-1925 годах служил в Петропавловском храме бывшего лейб-
гвардии Уланского полка в Петергофе[7]. В устроенном большевиками в это время
обновленческом расколе отец Иоанн запятнан не был. Бывший полковой храм
одного из наиболее почетных полков лейб-гвардии еще долгое время оставался
местом, удерживавшим память о прежней, Великой России. Среди святынь в нем
долгое время хранилось полотенце, вышитое Императрицей Александрой
Феодоровной, бывшей покровительницей полка.

В 1925-1930 годах о. Иоанн служил в селе Дятлицы, недалеко от Нового
Петергофа. В 1930 году пастырь получил назначение в Петропавловский собор в
Сестрорецке. Семья священника также перебралась в Сестрорецк[8], где поселилась
в бывшем церковном доме по Малоленинградской улице, 10 Постоянное
перемещение пастыря с прихода на приход приносило много неудобств, но пока
хранило от тюрьмы – по всему городу шли повальные аресты верующих и
духовенства. Семья же Лесковых в 1930 году лишь подверглась обыску.

В 1934-1937 годах о. Иоанн был настоятелем в Пантелеимоновской церкви
поселка Тарховка. Об уважительном отношении к нему прихожан
свидетельствует сохранившийся наперсный крест, подаренный ему благодарными
верующими ко дню Небесного покровителя, св. мученика Иоанна Мервского, с
гравировкой: «Глубокоуважаемому о. Иоанну на добрую память от 20-ки певчих
и прихожан Тарховской церкви, 27.VII.1934».

Последним местом служения о. Иоанна стала церковь св. равноапостольной
Марии Магдалины на Малой Охте[9], закрытая в начале мая 1938 года, то есть
почти сразу после ареста ее настоятеля, прот. Иоанна Лескова, и снесенная в
1970-е годы. Так как о. Иоанну было тяжело ежедневно ездить в храм на Малую
Охту из Сестрорецка, а также для того, чтобы не подвергать опасности семью, он
в это время жил один, занимая небольшую комнатку по Малоохтинскому
проспекту, 70

В 1938 году один донос, написанный сослуживцем, решил судьбу пастыря.
Сослуживец этот дожил до глубокой старости и умер «в почете». Содержание
двух страниц доноса сводилось к тому, что «Иван Лесков состоит членом одной
контрреволюционной организации церковников и в настоящее время ведёт
контрреволюционную агитацию и пропаганду против советской власти»[10].
Донос датирован 1-м марта 1938 года. В НКВД работали быстро: в ночь на 3-е
марта квартиру обыскали, конфисковали фотографии, письма и серебряный
наперсный крест, а прот. Иоанна арестовали[11]. Обвинение по тем временам было
банальным: антисоветская деятельность и агитация (ст. 58 УК РСФСР, п. 10 и 11).
Состоялся лишь один формальный допрос 5 марта 1938 года. Что
чувствовал обреченный на смерть пастырь? Бог весть. Нам не дано этого знать.
Но известно, что тогда допросы отличались особой жестокостью, а протоколы –
*****
7 Архив УФСБ, АУД № П-32007.
8 Там же.
9 Там же.
10 Протокол допроса Тарасова П.П. от 1 марта 1938 г. Там же, л. 16
11 Протокол обыска Лескова И.С. от 2 марта 1938 г. Архив УФСБ, АУД № П-32007, л. 2
4

ложью. Мы знаем, что аресты и расстрелы в то время носили столь массовый
характер, что это напоминало гонения на веру в первые века христианства.
Многие протоколы допросов составлялись заранее. Они лишь подписывались
арестованным, которого иногда избивали до такой степени, что он не понимал,
как и кто водил его рукой по бумаге. Но как показывают материалы
единственного допроса, о. Иоанн вел себя на нем мужественно, с истинным
христианским достоинством, не дав никаких показаний на указанных в протоколе
допроса сослуживцев.

В протоколе допроса о. Иоанна упомянуты имена священников, с которыми
он служил в храме св. равноапостольной Марии Магдалины: о. Алексия
Александровича Благовещенского, о. Севастиана Николаевича Воскресенского, о.
Владимира Константиновича Воскресенского, учившегося вместе с о. Иоанном
Лесковым в семинарии, и диакона Василия Николаевича Пашутихина. Все эти
имена сослуживцев о. Иоанна чекистам были хорошо известны, так как все они
были арестованы «как участники контрреволюционной организации церковников
г. Ленинграда»[12] 22-26 февраля 1938 года, то есть за несколько дней до ареста о.
Иоанна Лескова.

Протоиерея Иоанна обвинили также в том, что он был «связан по
контрреволюционной деятельности» со священниками Федором
Александровичем Боголюбовым, уже расстрелянным 14 декабря 1937 года, и
сестрорецким священником Николаем Ивановичем Наговским, расстрелянным 2
января 1938 года[13[. Эти имена могли быть взяты следователем и внесены в
протокол допроса Лескова из следственных дел за № 152875 по обвинению
Боголюбова Ф.А.[14] и за № 180111 по обвинению Наговского Н.И.[15] Также эти
имена уже были ранее указаны в справке на арест, где записано, что Лесков «имел
(с ними) политическую связь»[16].

Весьма примечательно, что «кроме показаний Лескова и свидетеля
Тарасова в деле других доказательств не имеется»[17]. При внимательном
ознакомлении со всеми материалами следственного дела Лескова И.С. становится
совершенно очевидным важнейший факт. Все «показания» Лескова, записанные в
протоколе допроса, об его контрреволюционной деятельности буквально
дословно повторяют показания Тарасова из его доноса от 1 марта. Так, например,
в протоколе допроса свидетеля Тарасова П.П. записано, что Лесков говорил:
«Советская власть скоро будет свергнута и к власти придет фашизм, который
установит прекрасную жизнь для людей… Что Советская власть есть
угнетение всего человечества… Что в капиталистических странах, где
существует фашизм, живется лучше трудящимся и главное – нет гонения на
*****
12 Обзорная справка по архивно-следственному делу № 178783 от 12 февраля 1958 г. Там
же, л. 48
13 Там же, л. 14
14 См.: Обзорная справка по архивно-следственному делу № 152875 от 27 февраля 1958 г.
Там же, л. 50
15 См.: Обзорная справка по архивно-следственному делу № 180111 от 27 февраля 1958 г.
Там же, л. 49
16 Справка на арест № 310 от 2 марта 1938 г. Там же, л. 4
17 Заключение по архивно-следственному делу № 178801 от 6 марта 1958 г. Там же, л. 55
5

религию»[18]. Все эти показания дословно вносятся в протокол допроса как
показания яко бы самого Лескова, тем самым совершившего самооговор[19].
Проводивший допрос Лескова И.С. следователь Евтушевский даже не
удосужился перефразировать эти показания, когда переписывал их из доноса в
протокол.

По воспоминаниям родственников о. Иоанна Лескова он никогда не
скрывал своих монархических убеждений и всегда отстаивал христианские
принципы. Все это находит свое отражение в протоколе допроса как
доказательства его «контрреволюционной деятельности» и «антисоветской
агитации»[20]. Это был типичный метод ведения следствия над обвиняемым
священником в 1930-е годы. Сначала подследственному предъявляется обвинение
в контрреволюционной деятельности. Далее после отрицания им своей вины
предъявляется обвинение уже не в деятельности, а в агитации. На что, как
правило, обвиняемый священник отвечает, что виновен в отстаивании своих
религиозных принципов. То есть налицо признание «вины». Далее в протокол
допроса вносится признание подследственного в ведении им
контрреволюционной деятельности. Такая подмена одного утверждения другим
была в те времена в порядке вещей. Данный метод вскрывает заказной и
тенденциозный характер следствия.

 Кроме этих показательных фактов в материалах следственного дела также
находятся существенные неточности. Местом рождения обвиняемого указан г.
Ленинград[21], а не Рязанская губерния, как было на самом деле. У о. Иоанна не
было никаких причин вводить следствие в заблуждение по столь
несущественному вопросу, в то время как г. Ленинград был указан в изъятом при
обыске и аресте «пачпарте» лишь как место прописки[22]. Очевидно, что эти
сведения были просто взяты следователем из паспорта подследственного И.С.
Лескова без его личных показаний.

 В своих показаниях на допросе о. Иоанн рассказывает о том, что его семья
состоит из пяти человек: жена, два сына и две дочери[23], в то время как в
Обвинительном заключении от 8 марта указаны только жена и дочь[24]. В
материалах дела ничего не сказано о факте ареста о. Иоанна 12 мая 1922 года[25],
*****
18 АУД № П-32007, лл. 16 и 16 об. Также на эти показания ссылается прокурор г.
Ленинграда И. Ципин 25 марта 1958 г. Протест в порядке надзора. Архив УФСБ, АУД №
П-32007, л. 60
19 Там же, лл. 12 об-13.
20 Там же, л. 12 об.
21 Там же, л. 10
22 См.: Протокол ареста от 2 марта 1938 г. и Анкета арестованного от 3 марта 1938 г.,
Архив УФСБ, АУД № П-32007, лл. 2 и 3
23 Там же, лл. 11 и 11 об.
24 Обвинительное заключение по следственному делу № 118168 от 8 марта 1938 г. Архив
УФСБ, АУД № П-32007, л. 21
25 С.А. Сурков. Судьбы храмов, духовенства и мирян Петергофа в годы испытаний. – СПб.:
ВВМ, 2005, ст. 16 и 17
6

несмотря на то, что ему на допросе был задан прямой вопрос о репрессиях от
советской власти[26].

Большие сомнения возникают относительно короткого дополнения к
материалу протокола допроса, которое датировано 8-м марта (?) 1938 года[27]. Оно
состоит из единственного вопроса, не имеющего ни какого логического смысла и
не вписывающегося в общий контекст ведения следствия. Так после
«признательных показаний» в контрреволюционной деятельности следует вопрос
об образовании детей Лескова И.С., на чём и заканчивается протокол допроса.
Очень большие сомнения вызывает подлинность подписи Лескова в
материалах протокола допроса. Такие слова как: «Протокол мною прочитан, с
моих слов записан верно. Дата и подпись», – скорее принадлежат руке самого
оперативного сотрудника Ленинградского оперативного сектора Евтушевского,
проводившего допрос подследственного Лескова[28]. Это очевидно и без
графологической экспертизы. На листе № 12 подпись вообще отсутствует.
Подлинный почерк о. Иоанна мы находим лишь в одном сохранившемся
документе, составленным лично его рукой, – в послужном списке священника
Иоанна Лескова от 1916 года[29].

Таким образом, учитывая все приведенные выше факты, можно сделать
следующий вывод. Единственно достоверными сведениями в протоколе допроса
Лескова И.С. можно считать всё, что было сказано им относительно своей
дореволюционной жизни и служении, а также относительно личных сведений об
его родственниках. В то время как все «признательные показания» относительно
его «контрреволюционной деятельности», «антисоветской агитации»,
«упаднических настроений», «воспевании врагов народа», а также «преступной
связи» с арестованными священнослужителями были внесены следователем
Евтушевским в протокол допроса из доноса Тарасова П.П., а также из
следственных дел за №№ 152875, 178783 и 180111 Всё это свидетельствует об
очевидной фальсификации показаний, зафиксированных в протоколе допроса,
тенденциозном и подложном характере ведения следствия в целом.

При рассмотрении всех обстоятельств данного дела мы убеждаемся в том,
что большое значение имеет хронология событий: 1 марта 1938 года – донос
Тарасова, в ночь со 2-го на 3-е – арест Лескова, 5 марта – единственный
формальный допрос, 8-го – обвинительное заключение, 11-го – постановление
Особой тройки, 12-го – приведение приговора в исполнение. Такая спешка в
проведении следствия указывает на заказной характер уголовного дела. Так
буквально через полтора месяца после расстрела прот. Иоанна Лескова,
настоятеля храма св. равноап. Марии Магдалины на Охте, в начале мая 1938 года,
*****
26 Архив УФСБ, АУД № П-32007, л. 12
27 Там же, л. 14 об.
28 См. для сравнения почерк, которым написаны ФИО подследственного И.С. Лескова на
лл. 10, 13 и 15
29 Послужной список священника Иоанна Лескова с датами и его личной подписью. РГИА,
фонд 806, опись 14 (1916 г.), дело № 183 Клировые ведомости Свеаборгского
крепостного собора.
7

властями принимается решение о закрытии этого храма. По всей логике этот факт
и был основной причиной для скорейшего проведения следствия.

По воспоминаниям ныне здравствующей внучки прот. Иоанна Лескова,
Людмилы Николаевны Рехачевой, о. Иоанн всегда был патриотом своего
Отечества, не смотря на идеологические расхождения с советской властью. Анна
Алексеевна, супруга о. Иоанна, рассказывала ей, что после революции 1917 года
у них была возможность остаться в Финляндии, но он принимает принципиальное
решение вернуться на родину, осознавая все последствия данного решения. За
несколько дней до своего ареста прот. Иоанн посещает семью старшей дочери,
когда фактически прощается со своими родными[30]. Зная об арестах хорошо
знакомых ему священников Федора Боголюбова и Николая Наговского за три
месяца до этого времени, а также всех, кто с ним служил в храме св. Марии
Магдалины на Охте за несколько дней до своего ареста, как и многих других
священнослужителей, о. Иоанн Лесков прекрасно понимал всю неотвратимость
расправы, говоря своим родным: «Следующим должен быть я».

Учитывая имеющиеся воспоминания об о. Иоанне Лескове родственников и
хорошо знавших его людей, серьёзные сомнения вызывают содержание и
стилистика признательных показаний, которые ни в коей мере не соответствуют
его сану, культурному уровню и образу мыслей[31]. Младшая дочь прот. Иоанна,
Елена, которой на момент ареста отца было 18 лет, в жалобе на имя прокурора г.
Ленинграда от 8 марта 1957 года утверждает: «В моей памяти образ отца
сохранился как человека скромного, отзывчивого к нуждам окружающих его
людей, всегда лояльного ко всем мероприятиям органов Советской власти. Я
никогда не слышала от отца упрёков на установленный Советской властью
правопорядок…»[32]

Обращение к истории семьи Лесковых в советский период убеждает в том,
что свято хранимые традиции православия здесь никогда не вступали в
противоречие с честным служением Отечеству. Старший сын о. Иоанна, Николай,
в 1918 году добровольцем вступил в ряды РККА, был участником войны на
польском и финском фронтах. В 1920-е годы он закончил Высшую
воздухоплавательную школу в Петрограде и школу «летнабов» со званием
«старший летнаб» (лётчик-наблюдатель). К моменту увольнения в 1930 году из
рядов РККА, как «сына служителя культа», он уже был помощником начальника
штаба.

Младший сын о. Иоанна, Александр, стал известным советским учёным,
доктором биологических наук, специалистом в области геоботаники. Долгие годы
он был сотрудником Ботанического института Академии наук СССР, где
продолжал работу в дни блокады вплоть до своей смерти в 1942 году. Дочери о.
Иоанна также всю жизнь честно работали в советских учреждениях: Вера – на
*****
30 Архив УФСБ, АУД № П-32007, л. 11
31 К примеру, такие выражения как «служитель религиозного культа», «религиозная
пропаганда», «дьяк» и др. никогда не имели общецерковного употребления, но
использовались исключительно теми, кто вел с Церковью классовую, идеологическую
борьбу. См.: там же, л. 12 об и др.
32 Архив УФСБ, АУД № П-32007, л. 29
8

Главпочтамте, Елена – чертёжницей на крупном заводе. Со всеми детьми о.
Иоанн вплоть до ареста поддерживал тёплые отношения, что свидетельствует о
его лояльном отношении к их трудовой деятельности.

Вместе с тем, все члены семьи Лесковых вплоть до живущих ныне
правнуков и праправнуков прот. Иоанна приняли таинство крещения (в советское
время – тайно). Сыновья и старшая дочь в советский довоенный период
сочетались браком в церкви. По воспоминаниям ныне здравствующей внучки о.
Иоанна, Людмилы, в семье во все времена торжественно отмечали церковные
праздники.

В 1958 году по запросу Елены Яночкиной (урожденной Лесковой) по
вопросу реабилитации Лескова И.С. и членов его семьи прокуратурой г.
Ленинграда было возбуждено архивно-следственное дело № 178801 По
материалам дела была «проведена дополнительная проверка, в ходе которой
обвинение Лескова подтверждения не нашло»[33], а единственный «свидетель
Тарасов от своих показаний, данных им на допросе 1 марта 1938 года,
фактически отказался»[34].

Вот что пишет в своем Протесте в порядке надзора прокурор г. Ленинграда
И. Ципин 25 марта 1958 года: «Таким образом факт фальсификации показаний
свидетеля Тарасова, отсутствие в деле материалов, указывающих где, когда, в
присутствии кого и какие конкретно проповеди и высказывания антисоветского
содержания допускались Лесковым, и заключение УКГБ ЛО от 6 марта 1958 г. о
необоснованности осуждения Лескова – дают основание для вывода о том, что
выдвинутые против него обвинения, как и в целом все его дело, созданы
искусственно, что он осужден необоснованно…»[35] Трудно не согласиться с этим
выводом сотрудника юстиции 1950-х годов в данном конкретном случае. Тем
более что в 1930-е годы к подследственным массово применялись избиения,
фальсификация материалов, намеренная интерпретация слов обвиняемого и
соответствующая последующая запись в протокол и т. п.

Научный сотрудник ПСТГУ Лидия Головкова, которая просмотрела более
20-и тысяч следственных дел за веру пострадавших, многие из которых
причислены к лику новомучеников, уверена в том, что судить о святости человека
лишь по следственному делу — ошибка. Некоторые дела и вовсе составлялись
уже после того, как человек был расстрелян. По словам Головковой,
«фальсификацией следственных дел или (на языке чекистов) «липачеством»
занимались все райотделы управления НКВД»[36]. Доказательства этому были
получены автором во время работы со следственными делами 1950-60-х годов,
именно в эти годы судили сотрудников, фальсифицировавших дела в тридцатые.
*****
33 Заключение по архивно-следственному делу № 178801 от 6 марта 1958 г. Архив УФСБ,
АУД № П-32007, л. 55
34 Там же, лл. 40-41.
35 Протест в порядке надзора. Архив УФСБ, АУД № П-32007, лл. 60-61.
36 К. Миловидов. «Забойщики» и «литераторы»: как в НКВД фабриковались признания и
отречения. http://www.nsad.ru/articles/zabojshhiki-i-literatory-kak-v-nkvd-fabrikovalis-
priznaniya-i-otrecheniy, от 26 декабря 2016 г.
9

Итак, согласно следственному делу за № П-32007, на единственный допрос
о. Иоанна Лескова вызывали 5 марта. Уже 8 марта 1938 года было составлено и
подписано Обвинительное заключение, направленное на рассмотрение Особой
тройки НКВД[37]. 11 марта было принято постановление о «высшей мере
наказания»[38]. На следующий день, 12 марта (27 февраля по ст.ст.) 1938 года
протоиерей Иоанн Лесков был расстрелян[39].

После ареста о. Иоанна Лескова его супругу и дочь как родственников
«врага народа» выслали в г. Рыбинск, откуда они вернулись в Ленинград только
после войны, в 1946 году. Долгое время семья о. Иоанна ничего не знала о его
судьбе. Свидетельство о смерти Ивана Степановича Лескова и последующие
документы о реабилитации его и членов его семьи были выданы лишь в 1958-59
годах по запросу его младшей дочери Елены Яночкиной (Лесковой).

В 2000 году Управлением ФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской
области в ответ на запрос внука Святослава Александровича Лескова было дано
окончательное разъяснение. Из текста документа следует, что 11 марта 1938 года
по уголовному делу за № П-32007 постановлением Особой тройки НКВД Иван
Степанович Лесков был приговорён к расстрелу с конфискацией лично
принадлежавшего ему имущества. Согласно официальному ответу УФСБ, о.
Иоанн обвинялся «в проведении антисоветской контрреволюционной
пропаганды, высказывании пораженческих настроений, восхвалении врагов
народа»[40]. То есть это была стандартная формулировка приговора для осуждения
мучеников за веру к смертной казни как совершивших преступление,
предусмотренное по ст. 58-11 УК РСФСР. Документ также свидетельствует о том,
что приговор был приведен в исполнение 12 марта 1938 года.

Как и многие другие жертвы репрессий этого периода, И.С. Лесков, судя по
сведениям, предоставленным ФСБ, был похоронен на Левашовской пустоши,
которая в 1989 году была признана мемориальным кладбищем. В 2010 году в
Левашовской пустоши на месте, где предположительно похоронен протоиерей
Иоанн Лесков, его праправнуком Олегом Викторовичем Колесниковым (1971 г.р.)
был установлен памятный крест, расположенный недалеко от входа по правой
стороне.

В конце 20-го века было принято решение увековечить память о трагических
днях блокады Ленинграда во время Великой Отечественной войны, о жителях
блокадного города и его защитниках. В городе существовали лишь гражданские
мемориальные сооружения в память о жертвах и героях блокады. Между тем в
России издавна бытовала традиция возведения храмов в честь событий как
светлых, так и трагических, вошедших в народную память. Место для Блокадного
храма, Храма Скорби и Славы, было выбрано в парке на Малой Охте, то есть как
*****
37 Архив УФСБ, АУД № П-32007, л. 21
38 Выписка из протокола заседания Особой тройки УНКВД ЛО № 316 от 10 марта 1938 г.
Архив УФСБ, АУД № П-32007, л. 22
39 Акт приведения в исполнение приговора от 12 марта 1938 г. Архив УФСБ, АУД № П-
32007, л. 23
40 См. в приложении: Ответ из Управления ФСБ РФ по Санкт-Петербургу и
Ленинградской области за № 10/34-Л-1817 от 22 мая 2000 г.
10

раз там, где располагалась церковь св. равноапостольной Марии Магдалины –
последний храм, в котором совершал свое пастырское служение прот. Иоанн
Лесков.

В память о подвиге новомучеников Церкви Русской, их верности Христу и
Церкви в апсиде алтаря возведенного Блокадного храма размещены в резных
киотах иконы новомучеников Церкви Русской: свт. Тихона, патриарха
Московского и всея Руси, сщмч. Вениамина, митр. Петроградского, сщмч.
Владимира, митр. Киевского, сщмч. Иллариона, архиеп. Верейского, сщмч.
Петра, митр. Крутицкого, сщмч. митр. Серафима (Чичагова), сщмч. прот. Иоанна
Кочурова, сщмч. прот. Философа Орнатского. Здесь свято чтят память всех, кто в
годы лютых гонений пострадал за Христа, также регулярно поминают о
упокоении убиенного протоиерея Иоанна Лескова.

В годы гонений Россия потеряла миллионы верных чад Церкви. Среди
замученных были монахи, епископы и священники, церковнослужители,
интеллигенция, рабочие и крестьяне, единственной виной которых оказалась
твёрдая вера в Бога. Это были обычные люди, но их отличала особая духовность,
основанная на тысячелетней христианской истории и культуре. Они предпочли
смерть жизни без Христа. Не все пострадавшие в годы гонений будут
прославлены в лике святых, но Церковь прославляет подвиг всех явленных и
неявленных новомучеников, установив особый праздник Собора новомучеников
и исповедников Церкви Русской.

Долгие годы 20-го века трагическая участь мучеников за веру Христову была
предана забвению, сейчас же есть возможность вспомнить о них, назвать и
покрыть молитвой их имена, а страдальцев за Христа – прославить. В этом
бесконечном списке Новых мучеников, за Христа пострадавших, и имя
протоиерея Иоанна Лескова, который, приняв мученическую кончину за Христа,
не отрекся от Бога, от веры, не снял священного сана, не предал своих
сослуживцев и принял венец священномученика.

Прот. Вячеслав Порошин,
священник Блокадного храма
Успения Пресвятой Богородицы на Охте


Назад в раздел
© 2010-2024 Храм Успения Пресвятой Богородицы      Малоохтинский пр.52, телефон: +7 (812) 528-11-50
Сайт работает на 1С-Битрикс