30 января - день памяти Антония Великого

• Главная
•  > 
• Новости

29.01.2024

Преподобный Антоний Великий — цветок пустыни

Из книги «Синаксарь: Жития святых Православной Церкви», вышедшей в издательстве Сретенского монастыря.

Преподобный Антоний, первый цветок пустыни, родился около 251 года в небольшой деревушке Кома в долине реки Нил. Его родители были христианами, богатыми и благородными по происхождению, и воспитали сына в вере и страхе Божием. Они сами занимались его образованием, поскольку Антоний не участвовал в шумных играх сверстников, а к светским наукам испытывал лишь презрение. Из дома он выходил только для того, чтобы отправиться в церковь, где со вниманием слушал чтение священных книг и рассказы о подвигах святых.

Когда Антонию было около 20 лет, его родители умерли. Оставшись старшим в семье, он принял на себя ответственность за воспитание младшей сестры. Однажды он направлялся в храм, размышляя о безмятежной и лишенной всяких забот жизни апостолов и первых христиан, и тут до него донеслось чтение евангельских слов: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19: 21). Убежденный, что эти слова были произнесены специально для него, он безотлагательно разделил все земли, которыми обладал, между соседями, продал всю мебель и вырученные деньги раздал нищим, оставив себе лишь малую часть, необходимую, чтобы вырастить сестру. В другой раз, услышав слова: «Не заботьтесь о завтрашнем дне» (Мф. 6: 34), Антоний решил окончательно отречься от мира, раздал остатки имения, поручил заботу о сестре добродетельным людям и, покинув дом, отправился навстречу подвижнической жизни.

В то время еще не существовало организованных монастырей. Иногда можно было встретить человека, который вел отшельническую жизнь неподалеку от своей деревни, проводя дни в молитве и посте. Один из таких старцев подвизался рядом с деревней Антония, и тот решил подражать ему. Он также расположился в пустынном месте и, освободив разум от всякого житейского попечения и воспоминаний о прошлой жизни, занялся ручным трудом, отдавая выручку бедным, размышлял над священными книгами и прилагал все усилия к достижению непрестанной сердечной молитвы. Каждый раз, когда Антоний слышал о добродетелях какого-нибудь отшельника, он, подобно трудолюбивой пчеле, направлялся к такому человеку и наблюдал за его смирением, умерщвлением плоти, прилежанием в молитве и созерцательностью, а затем, вернувшись к себе в келью, пытался подражать этим добродетелям.

Однако диавол, завидующий всем добрым делам человеческим, не мог вынести такого пыла в столь молодом человеке и начал против него войну. Вначале он внушил Антонию воспоминания об имуществе, которое тот раздал, о сестре, которую бросил, и обо всех радостях прошлой жизни. Затем диавол преподнес подвижнику в ужасном виде сложности подвижнической жизни, его телесную слабость, долгую битву, которую придется выдерживать многие годы, и великое множество иных подобных мыслей.

Поскольку Антоний упорно сопротивлялся этой сатанинской осаде твердостью веры, терпением и непрестанной молитвой, лукавый предпринял атаку на другом фланге. Он стал влагать в ум отшельника нечистые помыслы и распалять его юношеские чувства множеством непристойных советов. Однако подвижник проявлял стойкость. Тогда ночью диавол принял вид женщины и стал склонять Антония ко греху бесстыдными жестами. Бодрствующий воин Христов оттолкнул от себя сатану воспоминанием адских наказаний. Измученный бес предстал тогда перед святым в образе безобразного мрачного ребенка и, назвавшись блудным духом, признал свое поражение. Видя такое довольно комичное явление, Антоний с презрением оттолкнул лукавого с пением псалма: «Господь мне Помощник: и аз воззрю на враги моя» (Пс. 117: 7). Антоний был по-настоящему убежден, что это не он одержал свою первую победу, а благодать Божия, пребывавшая в нем (ср.: 1 Кор. 15: 10).

Предупрежденный Священным Писанием о различных бесовских кознях, Антоний благоразумно не позволял себе расслабиться в обманчивой безопасности. Будучи все время бдительным, он трудился с еще большим усердием над освобождением от телесной зависимости, опасаясь, как бы, одержав победу в одном бою, не потерпеть поражения в другом. Отныне, подкрепляя решимость святой привычкой, подвижник мог уже без особого труда часто проводить целую ночь в молитве, вкушать лишь немного хлеба с солью, и то раз в два дня, отказываться от любых человеческих удовольствий. Он забывал, что прожил уже не один год в таких подвигах, но, «только… простираясь вперед» (Флп. 3: 13), воспринимал каждый новый день как начало своей подвижнической жизни, прилагая к себе слова пророка Илии: «Жив Господь Саваоф, пред Которым я стою» (3 Цар. 18: 15).

Так подвижник постепенно перешел в наступление и выбрал себе в качестве уединенного пристанища одну из древних гробниц, высеченную язычниками. Не в силах перенести такой вызов, сатана ночью предпринял штурм вместе с полчищем бесов. Злые силы нанесли Антонию такое количество ударов, что тот остался лежать на земле, покрытый ранами. Когда его друг, приносивший пропитание, обнаружил святого в таком виде, полумертвого, он поспешно перенес его в деревенскую церковь. Однако, едва придя в себя, Антоний стал умолять друга отнести его обратно в склеп.

Не имея сил стоять на ногах, подвижник молился лежа и стойко не поддавался бесам. Тогда они во множестве пробрались в гробницу, приняв облик всевозможных диких зверей и гадов. Доблестный воин, осаждаемый со всех сторон, отталкивал тварей, громко крича: «Если бы вы обладали хоть какой-то властью, то и одного из вас хватило бы, чтобы одолеть меня. Но поскольку Господь отнял у вас силу, вы пытаетесь запугать меня количеством. Вы опустились до того, что приняли облик неразумных животных, – и это признак вашей слабости. Если у вас есть хоть какая-то власть надо мной – не медлите больше, нападайте! Если же у вас ничего этого нет и вы ничего не можете, тогда вам бесполезно действовать таким образом. Крестное знамение и вера – вот моя неприступная стена!» Бесам, бессильным что-либо сделать, оставалось лишь скрежетать зубами от ярости. В конце концов на помощь святому пришел Господь Иисус Христос. Крыша склепа словно разверзлась, и луч света, опустившийся на Антония, уврачевал его раны и обратил в бегство духов тьмы. Тогда Антоний спросил: «Где же Ты был, Господи? Почему Ты не остановил эту битву раньше?» На что Христос ему отвечал: «Я был здесь, рядом с тобой. Но Я хотел быть свидетелем твоей битвы. Поскольку ты сопротивлялся с таким мужеством, Я буду отныне навсегда твоим защитником и прославлю имя твое на земле».

Антоний, которому тогда (в 286 году) было 35 лет, после этих сражений почувствовал в себе еще больший прилив сил и пыла и решил в одиночестве уйти вглубь пустыни. Добравшись до восточного берега Нила, он нашел на горе заброшенную старую крепость и, выгнав живших там гадов, затворился в ней в полном одиночестве, запретив кому бы то ни было туда входить. В таком отшельничестве он провел 20 лет, и лишь раз в полгода друг приносил ему хлеба, который перебрасывал через стену.

Через некоторое время слух о подвижнике распространился, и множество людей стали приходить в это место. Они оставались снаружи стен и лишь слышали доносившийся изнутри громкий шум и голоса бесов, кричавших на того, кто так дерзновенно осмелился прийти и занять их жилище. Однажды в избытке рвения почитатели Антония взломали дверь и увидели подвижника, окруженного сиянием, словно выходящим из некоего таинственного святилища. Его телесный вид остался таким же, как и был 20 лет назад, несмотря на посты и борьбу с бесами, а душа приобрела такое состояние чистоты, какое было у Адама до грехопадения.

С этого времени Антоний согласился принимать учеников, число которых все возрастало. Около 306 года он основал два монастыря: один – на восток от Нила, в Писпире , а другой – на левом берегу, недалеко от Арсинои. Мир в сердце и непрестанно обращенный к Богу ум дали Антонию власть примирять врагов одним своим присутствием, делать окружающих милосердными и исцелять молитвой болезни.

Вдохновляемый Святым Духом, Антоний наставлял монахов в духовных науках. Он рекомендовал им никогда не сдаваться перед лицом испытаний и не терять первоначального рвения, но, напротив, увеличивать его с каждым днем, как если бы они только что начали подвизаться, а для этого учил размышлять над словами апостола: «Я каждый день умираю» (1 Кор. 15: 31).

Он говорил так: «Постараемся не обладать ничем, кроме того, что мы заберем с собой в могилу: познаем милосердие, мягкость, справедливость и т.д. Добродетель, то есть Царство Небесное, нуждается лишь в нашей воле, так как находится в нас самих. В действительности она состоит в том, чтобы сохранить духовную составляющую нашей души в первозданной чистоте и красоте. Если мы остаемся такими, какими были созданы, то пребываем в добродетели.

Бдительно охраняя наше сердце от запятнания злыми помыслами, от возбуждения удовольствиями и от вспышек гнева, мы сможем сопротивляться нападкам окружающих нас бесов, которые используют любую возможность, чтобы помешать христианам взойти на небеса и занять те места, с которых бесы были низвержены по причине их гордыни и бунта. Лишь ценой постоянной подвижнической жизни и многих молитв мы сможем получить от Святого Духа дар различения духов, чтобы разгадать их хитрости и переиграть их. Вначале бесы нападают на нас через дурные помыслы, затем, если мы оттолкнули эти помыслы с помощью веры, молитвы и поста, падшие ангелы вновь начинают нас осаждать через разные видения в надежде напугать. Вновь отброшенные силой Христовой, бесы стараются нас обмануть, притворяясь, что могут предсказывать будущие события, что способен делать лишь Бог, но чему им удается ловко подражать благодаря проворности их бестелесной природы.

Если они видят, что мы все еще остаемся непоколебимыми, то на сцену выходит сам их князь, сатана, во всем своем блеске, окруженный обманчивым светом, который есть не что иное, как образ огня, уготованного ему в вечности. Сатана начинает предлагать нам видения, откровения, подвижнические труды и строит всевозможные козни, чтобы мы впали в гордость и обольщение. Не бойтесь всех этих нападений. Утратив свою силу после воплощения Господа нашего Иисуса Христа, но не желая оставаться бездеятельными, злые духи только и могут, что угрожать нам словами, шумом и тщетными явлениями. Если бы они были наделены хоть какой-то силой, им не нужно было бы прибегать к такой помпезности и уже давно они остановили бы увеличение числа христиан. Мы же должны бояться единого Бога, а к бесам не испытывать ничего, кроме презрения, и уж, конечно, не страх. Ибо они ничего настолько не опасаются, как поста монахов, их смирения, терпения, любви к Богу и ближним. Если вам будет какое-либо видение, не убойтесь, но вопросите у того, кто перед вами: “Кто ты? И откуда пришел?” Если это видение святое, ваши сомнения тотчас рассеются, а страх переменится на радость. Если же от диавола, то он тотчас пустится в бегство, завидев вашу твердость. Все эти посылаемые вам испытания полезны. Изымите искушение – и никто не будет спасен» .

Под влиянием преподобного Антония «пустыня, – как сказано в его житии, – превратилась в монашеский город, насельники которого отреклись от мира, чтобы стать жителями Града Небесного». Все эти обители были похожи на храмы, где люди, гармонично объединенные одной целью, которую себе поставили, проводили жизнь в пении псалмов, размышлении над Священным Писанием, постах, радостной молитве и надежде на будущие блага.

В это время император Максимин Даза вновь разжег в Египте огонь преследования христиан, и реки крови полились в Александрии (308). Преподобный Антоний, сгорая от желания принять мученический венец, отправился в Александрию и смело столкнулся лицом к лицу с опасностью, служа исповедникам, брошенным за решетку, посещая их в тюрьмах и шахтах, воодушевляя их держаться до конца. Несмотря на жгучее желание Антония разделить их судьбу, Бог хранил его для других битв: он не был схвачен и вернулся в монастырь, где продолжил бескровное мученичество, усилив аскетические подвиги.

Оставаясь по-прежнему затворником, он продолжал совершать чудеса, и поток приходивших к нему только увеличивался. Поэтому преподобный Антоний решил в одиночестве удалиться дальше в пустыню. Присоединившись к каравану бедуинов, Антоний достиг горного района Кользум, расположенного в пустыне около Красного моря в трех днях пешего пути от Нила. Там он остановился, получив на это благословение в Божественном откровении. Поскольку к местному источнику наведывались дикие звери и мутили в нем воду, святой деликатно удалил их одним звуком своего голоса. Он насадил небольшой огород, дававший ему пропитание, и таким образом мог полностью предаваться созерцанию и битве с яростными бесами. Лишь иногда, очень редко, его приходил навестить кто-то из друзей. Уверенность, которую ему придавала непринужденность близкого общения с Господом, делала его разум неколебимым, как Синайская гора, так что и бесы бежали врассыпную, и дикие звери жили с ним в мире.

Так прошло несколько лет, и Антоний, уже будучи в возрасте, решил сходить в Писпир навестить друзей. По дороге он извел в пустыне источник и напоил своих спутников, изнывавших от жажды. Огромной была радость от прибытия человека Божия, и все монахи сочли его визит за повод усилить рвение в борьбе за добродетели. На обратном пути огромная толпа народа следовала за Антонием вплоть до самой его горы: одни просили исцелить телесные недуги, другие искали моральной поддержки и духовных наставлений. Преподобный давал каждому по его нуждам, подобно Самому Богу.

Молчание он нарушал, лишь когда получал вдохновение от Святого Духа. Тогда он говорил словами из Священного Писания, словно сам был их автором. Он мог произнести с надеждой: «Я больше не боюсь Бога – я Его люблю. Ибо“совершенная любовь изгоняет страх” (1 Ин. 4: 18)». Посему в своих поучениях он особенно настаивал на братском милосердии и очищении сердца. Он говорил также: «Жизнь и смерть зависят от будущего. Ведь так и есть: если мы приобретаем себе брата, мы приобретаем Бога; но если мы являемся для нашего брата поводом для греха, мы грешим против Христа».

Словно отец, исполненный сочувствия, он умел в подходящее время ослабить подвижническое напряжение своих учеников каким-нибудь отвлекающим занятием и преподавал им урок, полученный в свое время от ангела: чередовать чистую молитву, пение псалмов и физический труд, чтобы таким образом бороться с унынием. Страдания приходящих к нему он воспринимал как свои собственные и молился за каждого. Когда Бог совершал через него исцеление, он благодарил Его, а когда Бог ему отказывал в этом, он также благодарил и увещевал несчастных не терять надежду.

Однажды во время молитвы преподобный Антоний был восхищен духом и почувствовал себя словно поднятым телесно в воздух ангелами, удалявшими от него полчище бесов. Последние желали бесстыдно проверить его поведение с самого рождения.

Лицо подвижника выражало такое сияние чистоты и все движения его тела так точно передавали бесстрастное состояние его души, что чувствовалось, как вокруг него струились мир, радость и мягкость. Каждый, кто видел преподобного, даже не будучи с ним знаком, неудержимым образом тянулся к нему. Он мог читать сердца как открытую книгу и, словно искусный врач, всегда предписывал надлежащее средство. Поэтому весь Египет видел в нем своего отца и врача, и самые высокопоставленные люди приходили в его далекую пустыню, чтобы поговорить или просто получить благословение. Сам император Константин Великий, а также его сыновья писали преподобному Антонию как отцу, желая получить от него ответ.

Безразличный ко всем мирским почестям и непрестанно обращенный разумом к присутствующему в нем Богу, Антоний при этом был весьма просвещен Богом во всех науках, чтобы приводить в замешательство мудрых мира сего. Тщеславные языческие философы и ученые с презрением шли посмотреть на этого неграмотного, о котором, тем не менее, говорил весь Египет. И тот, произнеся всего несколько слов, разрушал их самоуверенность. Он показывал им, как мудрость мира сего превратилась в безрассудство благодаря безумию Креста, доказывал глупость мифов, низводящих Бога до подобия животных или рукотворных вещей, в то время как учение Христово возвышает человека до приобщения к Божественной природе. Он вынуждал их признать тщетность попыток достичь речами и рассуждениями того, что христиане познают через веру и силу пережитого духовного опыта. И наконец, преподобный закреплял свою победу, исцеляя бесноватых силой Христовой, и отпускал своих гостей совершенно смущенными.

        Вход в пещеру преподобного Антония

Преподобный Антоний относился всегда с большим почтением к духовенству и священноначалию. Конечно, он был совершенно далек от любых церковных дел, но от этого не менее сильно поддерживал православную веру, находившуюся в большой опасности в те смутные времена. Так как александрийские ариане распространили слух, что знаменитый отшельник разделяет их безумное учение, святой решительно отправился в шумную столицу, чтобы там ясно объявить перед всем населением, собравшимся на него посмотреть, о своей вере в Божественность Сына и Слова Божия, о своем безоговорочном одобрении учения, принятого на Никейском Соборе, и всяческой поддержке святителя Афанасия (338).

Когда преподобный достиг 105 лет, он отправился, по своему обычаю, посетить монахов, живших на ближайшей горе, и объявил им с радостью, что Господь вскоре призовет его на настоящую родину. Святой вдохновлял их по-прежнему проводить все дни в подвижнических трудах, как если бы смерть была совсем рядом, подражать примеру святых, тщательно хранить богодухновенную традицию отцов и избегать всякого общения с еретиками. Затем он вновь удалился далеко в пустыню вместе с двумя помогавшими ему учениками: Макарием (память 19 января) и Аматой.

Перед смертью он заповедал им не переносить его тело в Египет из боязни, как бы его не забальзамировали, поскольку языческие обычаи были еще в силе, и повелел им похоронить его в месте, о котором никто не будет знать. Часть своей одежды он завещал двум великим исповедникам Православия: святому Афанасию и святому Серапиону Тмуитскому, а свою власяницу – двум ближайшим ученикам, чтобы те, нося эти одежды, были покрыты его невидимой защитой. Затем он с радостным выражением лица, словно ему навстречу шли друзья, мирно отошел ко Господу 17 января 356 года.

Слава об отце всех монахов распространилась повсюду. Вот уже многие века его биография, с любовью написанная святителем Афанасием Александрийским вскоре после смерти преподобного (357), дарует душам, устремляющимся к Богу, совершенный образец пути, по которому следует идти, чтобы достичь совершенства в христианской жизни.

Тело преподобного Антония, по преданию, было обретено в результате одного видения в 561 году и перенесено в Александрию. Около 635 года из-за угрозы вторжения арабов его перенесли в Константинополь, а около 1070 года, по свидетельству западных источников, некий феодальный владетель из Дофине привез часть мощей преподобного Антония во Францию (ныне Сент-Антуан-ан-Дофине), где они доныне привлекают множество паломников.

Составитель — иеромонах Макарий Симонопетрский,
адаптированный русский перевод — издательство Сретенского монастыря

http://www.pravoslavie.ru/put/51264.htm

Проповедь митрополита Антония Сурожского

Преподобный Антоний Великий

Мы служим не каждый день, и поэтому проходят мимо нас имена святых и учение святых, от которых мы могли бы столькому научиться, но которых редко кто помнит. Так, вчера праздновался день основоположника монашеского подвига в египетской пустыне, святого Антония Великого, в память и честь которого названы все, кто впоследствии носил это имя, включая и основоположника русского монашества Антония Печерского.

И мне хочется обратить ваше внимание на одно только событие из его жизни. Он ушел в пустыню, первый из всех подвижников, для того, чтобы бороться со злом, которое существовало в его сердце. Он не бежал от мира: он уходил в пустыню на единоборство, чтобы сразиться лицом к лицу со злом более сложным, более страшным и разрушительным, чем то зло, которое нас окружает в миру.

И вот, в какой-то период страшной, разрушающей бурей нашли на него искушения всякого рода; и он боролся отчаянно, он боролся изо всех своих сил, и наконец, эти силы в нем истощились, не только душевные, но и телесные, и он лег на голую землю, чувствуя, что бороться больше не может. И в этот момент перед ним предстал Спаситель Христос, и вся тьма просветилась Его присутствием, весь ужас отошел. И тогда, бессильный даже встать перед Ним и поклониться Ему, Антоний воскликнул: «Господи! Где же Ты был, когда я был в таком страшном борении? Неужели Ты не мог мне помочь?..» И Спаситель ему ответил: «Я невидимо стоял рядом с тобой, готовый тебе помочь, если только поколебалась бы вера твоя...»

Эти слова Спасителя обращены к каждому из нас; все мы стоим перед лицом или находимся во власти внутренней борьбы: борьбы с тьмой, борьбы со злом, борьбы со страхом, с недоумениями, со всем, что составляет падшую человеческую природу. И каждый из нас постоянно молится: «Господи, приди! Господи, сними с меня это бремя! Господи, освободи меня!..»

И так часто я слышу жалобы, что на этот крик души Господь как будто не отзывается; а на самом деле Господь стоит рядом с нами, с радостью взирая, когда мы мужественно, с верой, с верностью в сердце боремся во имя Его, как воины борются за своего царя, ратуют за него, даже если нужно в этой борьбе быть ранеными, изувеченными или убитыми.

И это наше человеческое призвание: если мы Христовы, то мы Христом посланы в этот мир, чтобы Его именем и во имя Его бороться и побеждать. Вспомним это каждый раз, когда мы окажемся во власти искушения, когда в нас подымется горечь, и злоба, и страх, и ненависть, и всякая страсть: нам дано бороться, именно дано: наша честь, наша слава, что Бог доверяет нам, – нам, немощным, ничтожным, – борьбу со злом в мире. И эта борьба начинается не вне, не в противостоянии нашем ближнему или дальнему, а начинается внутри нас, в победе над собой, в том, чтобы все преодолеть, стать хозяевами своей души, владеть душой и телом, и умом, и сердцем, и волей, и жизнью – и все отдать в руки Божии с тем, чтобы нам служить Ему всем сердцем, всей душой, всей крепостью, всем умом, всем, что мы есть и что у нас есть. Аминь.

Электронная библиотека «Митрополит Сурожский Антоний»

Антоний и сапожник

Протоиерей Андрей Ткачёв

Преподобный Антоний беседует с людьми. Фрагмент иконы XVI в.

Приобретение правильных мыслей сопровождается низвержением с постаментов мыслей ложных. Подобное низвержение равноценно сокрушению идолов.

Нося в себе ложную мысль, некую ложную жизненную установку, человек рискует прожить всю жизнь идолопоклонником. Или, по крайней мере, не достичь того, на что потенциально способен.

Вот Антоний, этот житель пустыни, к которому, в ответ на его просьбу, даже являлся Моисей, чтобы объяснить темные места в Писании; этот человек, «объятый Богом и посвященный в тайны», слышит голос. И голос говорит ему, что он, Антоний, не вошел еще в меру некоего сапожника, живущего в Александрии. Антоний покидает пустыню и, водимый Богом, приходит в подлинный муравейник к одному из муравьев, имеющему в сердце правильные мысли.

Александрия – одно из детищ Александра Македонского, этого первого подлинного глобалиста, мечтавшего о всемирной империи. В Александрийский порт приходят сотни кораблей. Сюда приплывают и по суше приезжают люди, чтобы купить и продать товары. Сюда приходят, чтобы послушать известных проповедников или философов. Здесь можно найти во множестве тех, кто прожигает жизнь в удовольствиях и тратит то, что получил в наследство или заработал. Здесь иностранцы прячутся от наказания за преступления, совершенные на родине. Здесь можно встретить все, увидеть все и узнать все. Монаху сюда приходить не стоит, разве что в каком-то особом случае.

И вот Антоний стучится в дверь, к которой привел его Бог. Стучится и слышит позволение войти.

Старец просит хозяина открыть секрет: «Чем ты угождаешь Богу? В чем твое делание, то есть тот тайный сердечный труд, который никому, кроме Бога, не виден?»

Сапожник в страхе и недоумении. У него нет подвига. Монах его с кем-то перепутал. Он просто работает. Садится у окна, временами смотрит на улицу и работает. Вот и все.

«Я ничего не перепутал, – говорит Антоний, – молю тебя, открой мне твое делание».

Тогда сапожник в простоте сердца рассказывает о том, что наполняет его душу.

Работая, он смотрит то и дело на улицу, по которой проходят толпы самых разных людей. Это люди обоих полов и всех возрастов, одетые роскошно и едва прикрытые лохмотьями, местные и приезжие, праздно гуляющие и спешащие по делам. Их очень много, и все они кажутся сапожнику хорошими. Сапожник видит их лучшими, чем он сам. Их, думает он, любит Господь. Склоняясь к работе, он то и дело говорит себе, что все эти люди спасутся, ибо они хороши и любит их Бог. «Видно, я один погибну за грехи мои», – думает он и, творя молитву, продолжает трудиться.

После этих слов Антоний в землю кланяется хозяину и идет обратно. Он услышал то, ради чего приходил. Воистину не зря он приходил. Уходят из Александрийской гавани корабли, груженные разнообразным товаром. Уходит из города и монах, уносящий в сердце подлинное сокровище – мысль, рожденную от Духа Святого, мысль, ведущую к спасению. «Все лучше меня. Все спасутся, один я достоин гибели за грехи мои».

«Все погибнут. Я спасусь», – говорит гордая ложь.

«Все спасутся. Я погибну», – говорит совесть, просвещенная Духом.

Таков урок истории, и если рассказывать истории, то лишь ради смысла, из них извлекаемого.

Но у меня есть вопрос.

Или два вопроса.

Или сто вопросов.

В любом случае, это очень непонятное учение, хотя душа моя чувствует, что она прикоснулась к правде. Прикоснулась к парадоксальной правде Божией и тут же отпрянула, испугавшись прикосновения.

Во-первых, как это «я погибну»? Пусть «спасутся все», я согласен. Но я? Почему погибну? И как не отчаяться при этом?

И потом, разве не выбирают себе люди религию по признаку истинности? Разве не гордятся люди своим выбором и не доказывают всем и постоянно свою религиозную правоту? «Я прав, а вы заблуждаетесь», – вот первый ход той шахматной партии, которая зовется религиозным спором.

И ищем мы религию, ищем мучительно, и выбираем, именно чтобы спастись, а не погибнуть. Так что же это такое, я вас спрашиваю? Можно ли стоять в истине и быть готовым умереть за нее, считая при этом всех людей чуть ли не ангелами, а себя одного на целом свете достойным погибели?

Оказывается, что только так и можно стоять в истине. Может быть, компьютерный мозг этого и не поймет, но человеческая душа обязана постигать подобные благодатные парадоксы.

Я не знаю других душ, знаю только, что они таинственны и бездонны. И еще знаю, что любит их Господь.

Из всех душ в мире я знаю только свою одну, и то – отчасти. Но и того, что я знаю о себе, мне достаточно, чтобы сказать: «Я – дитя погибели».

Как раб, выставленный на продажу и купленный новым хозяином, я принадлежу катастрофе грехопадения. Никакие мои усилия не дают мне свободы. Пробовал я уже не раз. Вывод жуток: я клеймен и закован.

Христос пришел выкупить меня. Он велел расклепать мои кандалы, а в уплату позволил пробить гвоздями Свои раскинутые по краям Креста руки.

Разве я способен рассуждать о чужих грехах и думать о том, кто кого грешнее, если следы, натертые кандалами, все еще на моих руках, а Сам Господь предначертан пред глазами, как бы у нас распятый (см.: Гал. 3: 1)?

Это и есть признак принадлежности к истине – нежелание думать о чужих грехах, отказ от того, чтобы взвешивать, сравнивать и оценивать чужие грехи. Я погибаю – меня исцеляет Бог; я попал в рабство – за меня заплачен выкуп.

Вера – это погружение в свою боль и оплакивание себя, как мертвеца. И если прольются об этом мертвеце слезы, то очищенные слезой глаза способны видеть мир по сказанному: «Для чистых все чисто; а для оскверненных и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть» (Тит 1: 15).

И не осуждать может душа только тогда, когда носит пред собою свою собственную немощь и видит ежеминутно, что хвалиться ей нечем.

А раз не судит душа других, то сама судима не будет. Вот что значит: на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь (Ин. 5: 24).

Только как не отчаяться при таком образе мыслей? Как не ослабеть, и не тосковать, и не убивать себя печалью?

Что ж, скажем и об этом.

Это гордость наша пищит, и скулит, и изворачивается, и умирать не хочет. Это она рождает тоску убийственную и печаль беспросветную.

Но Тот же Дух, Который открывает нам внутреннюю нашу порчу, Тот же, говорю, Дух шепчет и утешение, ибо Он – Утешитель.

Тем избранным сосудам, которые способны вместить Его слово, Дух говорит краткие слова и дает большую силу. Так Силуан Афонский посреди великой борьбы, страданий и испытаний услышал: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся». Слова эти и сила, им сопутствующая, нужны всем, кто ощущает себя погружающимся по временам в ад отчаяния и безнадежности.

Так опыт подвижников и пустынников оказывается востребован и полезен; да что «полезен» – спасителен для многих живущих в миру.

Сам опыт этот пустынники способны получать от мирян, как Антоний – от сапожника, потому что не на лица зрит Бог, а на сердце. И там, в сердце, в страшной его глубине, которую хочет наполнить Собою Дух, блекнет все, что составляет отличия людей в земной жизни.

Причастный Богу человек не гордится ничем.

Причастный Богу человек никого не хочет осуждать, чтобы не похищать власть у Единого.

Этот человек смиренно молится и благодарно помнит о Христовых страстях и Воскресении.

«В вас должны быть те же чувствования, что и во Христе Иисусе» (Фил. 2: 5), – говорит Писание.

А что чувствовал Иисус, идя на искупительную смерть? Можем ли мы приблизиться к образу Его мыслей?

Оказывается, можем и должны.

Эти слова означают, что мы должны однажды дорасти до желания распяться за ближнего, лишь бы он был спасен! И только это есть подлинная святость и последование стопам Иисусовым. Если же нет этого и не предвидится, то чем гордиться? Нечем, но ведь гордимся, и еще как!

Не значит ли это также, что мы должны дорасти и до молитвы Моисея, просившего однажды изгладить его из Книги жизни, только бы Бог не погубил народ?

В любом случае, слова, процитированные выше, ведут нас в сторону жертвы. Не той, что требуют себе и ради себя, а той, что приносят за других. И один из отцов пустыни сказал, имея Дух Христов, что с радостью, если бы мог, поменялся бы кожей с любым прокаженным.

Так вот оно – Православие, на тех запредельных высотах, на которых дышать тяжело!

Нести крест и не ждать похвалы; терпеть и жалеть других, не ожидая к себе снисхождения. Разве не так поступал Начальник веры – Христос?

Нужно, по крайней мере, знать об этих сияющих высотах подвига, чтобы не осуждать никого и собой не гордиться. Ведь особенно в напоминании о необходимости смирения нуждаются те, кто отсек (вроде бы) от себя грубые страсти и начал молиться регулярно и стал что-то святое узнавать и (вроде бы) понимать. Такие люди особенно способны (по причине любования собою) превратить христианство в чудовищную пародию, в насмешку над святостью и в издевательство над ближним.

Именно таким людям свойственно думать, что все погибнут, а они – спасутся.

Тогда как в действительности все может совершиться с точностью до наоборот.

http://www.pravoslavie.ru/put/49872.htm

Возврат к списку